Глава МИД РФ Сергей Лавров о переносе штаб-квартиры ООН из США и ситуации на постсоветском пространстве и в мире
Сессия Генассамблеи ООН в этом году началась с российско-американского дипломатического скандала: США не выдали визы членам российской делегации. “Ъ” спросил главу МИД России Сергея Лаврова о том, чем Вашингтону может ответить Москва, есть ли шансы провести в этом году саммит в «нормандском формате» и будет ли война, если Грузию примут в НАТО.
«Такое хамство терпеть нельзя»
— Что вы скажете при встрече госсекретарю США Майклу Помпео по поводу ситуации с визами?
— Это очевидные вещи. Отказали в визах десяти нашим сотрудникам. Это только из МИДа. Также отказали Леониду Слуцкому и Константину Косачеву (первый возглавляет комитет Госдумы по международным делам, а второй — аналогичный комитет в Совете федерации.— “Ъ”), которые многократно ездили в США, Дмитрию Рогозину (глава Роскосмоса.— “Ъ”), который хотел принять участие в мероприятиях, посвященных сотрудничеству в космическом пространстве.
Из наших сотрудников, среди них были и переводчики, практически все, кому отказали, неоднократно ездили на мероприятия различных органов ООН. Единственный в этом списке был начальник отдела в Департаменте по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями (ДНКВ), которого уже не пускали на разоруженческие мероприятия, хотя он был назначен главой делегации экспертов. Естественно, мы протестовали. Нам говорили, что нет никакой дискриминации, никакого нарушения обязательств США перед ООН как страны-хозяйки, принимающей у себя штаб-квартиру организации, в том числе обязательств, закрепленных в соглашениях между США и ООН о необходимости обеспечивать беспрепятственное участие всех ее членов во всех мероприятиях.
Но мы уже привыкли к американским манерам — с них станется. Конечно, мы резко отреагируем, постараемся ответить.
Такое хамство терпеть нельзя.
— Чем ответите?
— Найдем, чем ответить. У них тоже бывает интерес, когда они хотят к нам приехать. Но мы уже хорошо изучили мелочность и недобропорядочность этих людей. В прошлом году приезжали конгрессмены, которые очень просили разрешить включить в состав делегации сенатора Рона Джонсона, который находился в российском санкционном списке, сформированном исключительно в ответ на то, что нашим парламентариям перекрыли въезд в США.
Мы согласились, оговорив, что ответный визит нашей парламентской делегации также должен состояться с участием одного или нескольких человек, формально находящихся в американском санкционном списке, чтобы показать, что по крайней мере по линии парламентской дипломатии мы начинаем «наводить мосты», отказываться от конфронтационных и контрпродуктивных подходов. Нас заверили, что так оно и будет. В этом году, когда российская делегация по приглашению Конгресса США собралась в поездку, нам сказали, что «категорически невозможно» выдать визу кому бы то ни было из санкционного списка.
Это в их понимании — американская исключительность: им все можно, а всем остальным — как они разрешат. Печально. Когда упомянутому начальнику профильного отдела ДНКВ, который должен был ехать на заседание комиссии ООН по разоружению в апреле этого года, не выдали визу, мы официально внесли предложение не проводить сессию комиссии на территории США, если все делегации не будут иметь права направить туда того, кого считают необходимым для продвижения своих позиций и отстаивания своих интересов. Теперь придется уже, видимо, ставить вопрос, как быть со штаб-квартирой ООН.
Между прочим, когда обсуждалось создание ООН и дошли до месторасположения штаб-квартиры, Иосиф Сталин предложил, чтобы она разместилась в Сочи. Это было прозорливо.
Сейчас, я думаю, Сочи бы точно справился без каких-либо шероховатостей — после Олимпиады и всех других мероприятий, состоявшихся там впоследствии.
— Может реально ли встать такой вопрос?
— Я уже привел пример, когда двухнедельную сессию комиссии перенесли на неопределенный срок. Мы понимаем реалии современного мира, позицию большинства государств, которые нуждаются в ООН и не хотят, чтобы создавался кризис, которые хотят иметь физическую возможность встречаться и обсуждать важные вещи. Но проблема есть.
После того случая, о котором я упомянул, мы внесли соответствующий запрос в комитет по сношениям со страной пребывания. Когда этот комитет был создан в 1971 году, его название перевели на русский как «комитет по сношениям со страной пребывания». Никто не знал, что «сношения» будут осуществляться только в одну сторону.
«Когда такая разная страна, сохранить ее можно, исключительно проявив понимание всех этих различий»
— Обмен удерживаемыми в России и на Украине лицами улучшил — сложно подобрать слово, что именно улучшил, потому что отношений между Москвой и Киевом по большому счету нет. Улучшил, скажем, фон для ведения переговоров. Положили на бумагу «формулу Штайнмайера». Но подписать 18 сентября в Минске не смогли. Саммит в «нормандском формате» в этом году уже не состоится или есть шансы?
— Обмен удерживаемыми лицами состоялся вне контекста ситуации в Донбассе. Это был обмен с участием украинцев, задержанных по подозрению в совершении преступлений на территории России, и российских граждан, которые оказались в аналогичной ситуации на Украине. Он состоялся после прямого контакта президента России Владимира Путина и президента Украины Владимира Зеленского — весьма позитивное явление.
На каком-то этапе на украинской стороне возникли проблемы — как не раз бывало, они попытались отойти от согласованных договоренностей по фамилиям. Однако эти трудности удалось преодолеть. Надо отдать должное президенту Владимиру Зеленскому. Как я понимаю, он сыграл решающую роль в том, что обмен состоялся. На самом деле это чуть-чуть оздоровило отношения между Москвой и Киевом. Учитывая, что Россия активно участвует в «нормандском формате», в работе Контактной группы по Украине, это может способствовать и созданию более благоприятной атмосферы по Донбассу.
— Ожидаете ли вы, что в этом году состоится саммит в «нормандском формате»?
— Не исключаю, но это зависит не от нас. У всех на слуху история с выполнением решений предыдущих «нормандских» саммитов. Необходимость выполнения этих решений уже признали наконец и в Киеве. Я читал заявления министра иностранных дел Украины Вадима Пристайко о том, что необходимо подписать «формулу Штайнмайера», как об этом договаривались четыре года назад. Он, правда, стал делать оговорки, рассуждая на тему того, что «формула» — это просто формула, а для того, чтобы она стала жизнеспособной, ее надо пересмотреть и изменить. Он не пояснил, в каком направлении. Но если это опять игры в пересмотр того, что было уже решено, то это не поможет процессу.
Надеюсь, наши украинские коллеги не будут брать пример с Петра Порошенко, который просто перевирает различные истории, относящиеся к работе «нормандского формата».
На днях я прочел, что он заявил в интервью (читает распечатку): «Никакого соглашения Штайнмайера не существует в природе. Нет "соглашения Штайнмайера", никакой "формулы Штайнмайера", якобы с кем-то согласованной. Да, были предложения Штайнмайера в его бытность министром иностранных дел ФРГ. Он, в частности, предложил, чтобы после того, как будет сформирован компонент безопасности и "состоится безупречная организация выборов", закон об особом режиме местного самоуправления вводился не через две недели после выборов, когда избирательные комиссии подсчитывают их итоги, а в день выборов, когда ОБСЕ выдаст отчет, что выборы были свободными».
Это полное искажение «формулы Штайнмайера». Напомню, что Минские договоренности гласят: сначала нужно принять закон об особом статусе, потом организовать выборы в Донбассе. Там упомянуты украинские законы, но там также упомянуто, что порядок проведения выборов с подключением ОБСЕ должен быть согласован с Донецком и Луганском. Закон законом, но мнение этих самопровозглашенных республик должно быть учтено.
Заявление Петра Порошенко о том, что, прежде чем предоставить статус, он должен знать, кому его предоставляет,— само по себе «очень демократическое». Подразумевается, что если выберут тех, кто ему нравится, тогда он может предоставить особый статус. А если выберут не тех, кто ему нравится, а «сепаратистов» и «террористов», как он их называет, то статус он не предоставит. По всем нормам, логике, отталкиваясь от мирового опыта, это подтвердили в «нормандском формате» и французы, и немцы, и мы, прежде чем люди идут голосовать, они должны понимать, какой объем полномочий будет у тех лиц, за которых они готовы отдать свои голоса. Говорить «сначала выборы, а потом посмотрим, какие полномочия будут у избранных людей» — это не имеет ничего общего с демократией.
Когда происходил этот сыр-бор, в 2015 году на встрече лидеров «нормандской четверки» в Париже Франк-Вальтер Штайнмайер предложил компромисс. Закон согласован — разговоры о том, что его еще нужно продумывать, от лукавого. Все его элементы содержатся в Минских договоренностях. Положения, касающиеся компетенций новой власти в Донбассе, были инкорпорированы в закон, принятый Верховной радой, но, в отличие от Минских договоренностей, не бессрочно, а на год. Позднее он был продлен на три года. В отличие от Минских договоренностей его вступление в силу было обусловлено опять же проведением выборов. Франк-Вальтер Штайнмайер предложил договориться о том, чтобы этот закон, который уже существует, вступил в силу на временной основе в момент закрытия избирательных участков в Донбассе и на постоянной основе, когда ОБСЕ подтвердит, что выборы состоялись, когда будет выпущен окончательный официальный доклад миссии по наблюдению за выборами. Это обычно происходит через пару месяцев.
Вроде обо всем договорились в Париже в 2015 году. Через год вновь встретились в Берлине. Президент России напомнил, что даже «формулу Штайнмайера», всеми одобренную год назад, не удалось зафиксировать на бумаге. Порошенко в ответ произнес: «А вдруг ОБСЕ доложит, что выборы были нечестными». Тут российский президент развел руками — это очевидно! Ведь, говоря о том, что закон окончательно вступит в силу, когда выйдет итоговый доклад ОБСЕ, естественно все исходят из того, что это произойдет в том случае, если в докладе будет сказано, что все в порядке. Раз Петра Порошенко это так смущало, если, конечно, не являлось просто очередной игрой, мы предложили расширить «формулу Штайнмайера» и записать, что только доклад ОБСЕ с подтверждением справедливости и честности выборов будет «триггером» для вступления в силу закона на постоянной основе. Все согласились.
Но прошло три года. В своем интервью Петр Порошенко произнес еще одну интересную вещь: «Я хочу вам рассказать, я впервые это рассказываю, о последней встрече в Берлине с Путиным, Меркель, французским президентом и вашим покорным слугой. Когда Путин сказал: "У нас есть «формула Штайнмайера», написанная Лавровым", я говорю: "Извините, вот письмо двух министров иностранных дел Франции и Германии и господина Штайнмайера, где они излагают, что это — формула Штайнмайера. Пожалуйста, посмотрите". Путин берет эту формулу, читает и говорит: "Нет, это совсем не то, у нас Лавров написал формулу Штайнмайера"».
Честно говоря, знаю Петра Порошенко с того времени, когда он был министром иностранных дел. Он всегда старался быть внешне приличным человеком. Не получалось. Это просто прямая ложь. На самом деле, когда президент России в Берлине — через год после Парижа — упомянул «формулу Штайнмайера» и предложил что-то сделать, Порошенко стал «отруливать» назад и объяснять, как он ее понял. На это российский президент сказал ему: «Петр Алексеевич, зачем вы фантазируете? Вот, Франк-Вальтер Штайнмайер сидит рядом с нами». Так и было. Лавров там не упоминался. Там сидел Штайнмайер, его можно было спросить, подтверждает ли он сказанное. Он бы сказал — да. Зачем валять дурака.
— Не на этой ли встрече Петр Порошенко предложил Владимиру Путину забрать Донбасс?
Комментариев нет:
Отправить комментарий