Воскрешение праведного Лазаря. Святоотеческие толкования трудных мест

 

«Наступает время, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин.5: 25)

Читать дальше...

Малоизвестные факты из жизни Иисуса Христа, которые могут застать врасплох даже верующих христиан

 

Джим Кэвизел "Страсти Христовы"

Многие факты об Иисусе основаны на историях, передаваемых из поколения в поколение, поэтому иногда бывает трудно отличить правду от вымысла.

Читать дальше...

Понятие «русофобия» в рамках христианского мировоззрения

 

Явление русофобии рассматривают как проблему историческую, историософскую, социокультурную, идеологическую, психологическую. Чаще других появляются работы в жанре публицистики, где нам сообщают об очередной русофобской выходке. При всех названных подходах авторы, как правило, остаются в рамках гуманистического мировоззрения, которое предполагает, что «человек сам по себе есть высшая ценность», «человек — это автономное существо», «человечество само творит свою историю».

Религия и женщины

Яков Кротов: У нас в московской студии пастор Инна Фризман и агностик Василиса Виник. По скайпу с нами – православный богослов, теолог из Германии Наталия Василевич.
Читать далее »

Христианство и демократия

В настоящее время мы живем в мире, где мнение о демократии, как лучшем из изобретений человечества, является общепринятым. Этот, утвердившийся через богоборческую французскую революцию, взгляд, парадоксальным образом, снискал неприкосновенность «священной коровы», и стал привычным даже в некоторых околоцерковных кругах, где хорошим тоном считается находить аналогию между демократией и церковной соборностью.
Подробнее...

1 апреля день смеха. История праздника

Первого апреля во многих местах, главным образом среди интеллигенции, почему-то принято обманывать друг друга. В это время обман практикуется во всевозможных видах и во всех областях жизни и деятельности. И это не только допускается и терпится, но и считается приличным.
Подробнее...

Проблемы современного общества

Митрополит Тихон, Новосибирский

НЕМНОГО ИСТОРИИ

В 70-е годы прошлого века советское правительство объявило, что в СССР сложилась новая общность — советский человек. Это был человек, воспитанный в бездуховной, безбожной советской культуре, т.е. русский человек, потерявший свои корни, оторванный от своих национальных традиций, интернационалист, потерявший свою национальную идентичность. Это перерождение русских было главным достижением советской власти, ибо сама задача построения коммунизма в первую очередь заключалась в воспитании нового человека.

В первую очередь это касалось русских людей. В советское время русский этнос не развивался преднамеренно. Развивались культура и образование в республиках — у них были национальные правительства и ВУЗы, а русские, в РСФСР, правительство и ВУЗы заменялись общесоюзными. Власть легализовала и поощряла аборты, чтобы «не разводить нищету», поскольку была плохая экономика, поощрялось пьянство и курение для пополнения бюджета. Мат внедрялся как язык чиновников, да им и остается. Были утеряны скромность и целомудрие, уважение к старшим. Обмирщали русский язык, через издание секулярных словарей русского языка.
И сейчас у нас нет в паспорте графы «национальность».

К ЧЕМУ ЭТО ПРИВЕЛО?

Недавно нас стали пускать в школы на родительские собрания по поводу выбора модуля предмета Основы религиозных культур и светской этики. Спрашиваем у малышей: кем хотите стать? Отвечают — терминаторами. Как тебя зовут? Человек-паук. Дети постарше именуют себя готами, эмо, панками, рокерами. Все это субкультуры, управляемые с Запада. Плюс ко всему примитивный сленг. Бывает часто и хуже: многие дети являются вместе с родителями последователями тоталитарных сект, или токсикоманами, алкоголиками и наркоманами.
Наши дети открыты для любого пагубного влияния. Они стесняются и не могут назвать себя русскими и православными. Цель и смысл жизни у них не определены. Учителя не интересуются духовным миром подростков.
Мало кто читал Евангелие. Поэтому образ Иисуса Христа малопривлекателен для нашего общества, лучше сказать — незнаком.
Если рассматривать сегодняшнюю ситуацию в подростково-молодежной среде, складывающуюся в быстро формирующихся новых демографических и социальных условиях, можно видеть, что она несет в себе все признаки развивающегося этноцида русского населения — т.е. размывается национальное самосознание народа.
Религия в принципе призвана сформировать сугубое отношение к ценности жизни. Нам жить в этой стране, и мы долго мирно жили в ней. Скоротечные политические и иные метаморфозы изменили и мир, и страну, и людей, но жизнь в принципиально новых условиях по сути, только начинается. Теряется генофонд страны. Вымывается генофонд духовным уродством, утратой молодым поколением тех жизненных смыслов, которыми и определяется человек своего народа, своей земли, Родины.
В жизни человеческого общества нет более сложных и многогранных проблем, чем вопросы религиозного и этнического существования. Самые опасные и острые их грани — проекция религиозных воззрений на сферу национальных вопросов и, соответственно, наоборот. Особенно в таком многонациональном и поликонфессиональном обществе как российское.
Когда мы беседуем с молодежью, то обычно касаемся социальных проблем: этики отношений, жизни в информационном пространстве, проблемы игромании, наркомании и т.д., а все вопросы, которые поднимают дети — касаются проблем религиозных, проблем духовных.

Далее

Можно ли иудеям дозволять носить христианские имена?

Газеты сообщают, что при С. Синоде образована еще одна комиссия для обсуждения вопроса о том: могут ли иудеи носить христианские имена? Давно назрел этот вопрос, и пора решить его раз навсегда и окончательно

. Имя есть первая собственность, собственность неотъемлемая, которую человек получает здесь на земле и которую уносит с собою в загробный мир. Творец всемогущий, сотворив свет, нарек его днем, тьму– ночью, все звезды называет Он именами их... Имя есть символ власти над тем, кому оно дается. На всем пространстве Ветхого завета, от первозданного Адама и Евы до праведных родителей Предтечи Господня право давать имена принадлежало родителям. На имя смотрели как на нечто священное, с уважением. Имя не есть No, под которым разумеется тот или другой экземпляр, та или другая особь: имя может принадлежать только человеку, как разумно-нравственному существу. Этот взгляд на значение имени можно усматривать еще в Ветхом завете; в Новом завете у христиан, особенно в Православной Церкви, оно получило еще большее значение. Вошло в священный обычай при крещении давать младенцам и взрослым имена святых, Богом прославленных. Угодник Божий, имя коего я ношу, есть мой небесный восприемник или от купели крещения, или от св. Евангелия при моем монашеском пострижении. Это – мой благодатный покровитель, мой заступник и молитвенник пред Богом, мой наставник в моем земном странствовании, мой второй ангел-хранитель. Вот почему для нас, православных христиан, особенно дороги те имена, которые мы носим. Это – священные символы нашего духовного родства с небесною Церковью, нашего постоянного с нею общения. Пусть иудеи носят имена ветхозаветных праведников: к сожалению, мы едва ли вправе запретить им это, хотя очень бы желали, – ввиду того, что и многие из нас носят сии имена, – чтобы иудеи и произносили эти имена не по-нашему, а по-своему– чтобы Моисеи именовались Мойшами, Израили– Срулями; но допускать, чтоб они носили имена святых Божиих, во Христе прославленных, было бы кощунством и святотатством с точки зрения Церкви Православной. Приятно ли и простому человеку смертному, например хоть бы тому, кто возбудил вопрос о праве иудеев именоваться христианскими именами, приятно ли ему, если иудей, не испросив предварительно его разрешения, возьмет себе его имя и родовую его фамилию и будет величать себя ими? Приятно ли ему будет, когда все, что сей иудей сделает, будет по недоразумению ложиться тенью на него или его семью? Затем: если признать это право за иудеями, то по какому праву мы будем отнимать его у магометан, как известно, также носящих немало библейских имен? А там, во имя свободы совести, свободы веротерпимости и других свобод, найдем ли мы основание отрицать это право и для язычников-буддистов, огнепоклонников и др. нехристиан? Ведь еще вопрос: кто более враждебно относится к св. вере нашей, иудей ли, или язычник и магометанин? Прочтите Шулхан-арух, эту, так сказать, эссенцию, иудейской ненависти к христианам, и вы поймете, как глубоко оскорбительно было бы для православной веры, для угодников Божиих, для Самого Господа нашего Иисуса Христа такое попустительство.
«Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже»,– говорит Царь пророк Давид. Не тем паче ли мы должны ревновать о чести святых Божиих? Представьте себе, что какой-нибудь иудей, заклятый враг Христа и нашей веры святой, назовет себя именем святителя Христова Николая только ради того, что так ему будет удобнее, так сказать, замешаться в толпе православных людей, чтоб удобнее их обманывать: ужели не оскорбим мы позволением носить сие имя нашего великого заступника и святителя-чудотворца? Ужели не будет даже для нас самих оскорбительным, если иудей, в своем обществе издевающийся над нашими подвижниками, будет – без сомнения только у нас на глазах – носить имя преподобного Сергия? Я не говорю уже о тех иудеях, которые возбуждают против себя массы народные своею бессовестною эксплуатацией: даже те, которые стараются показать, что они– «честные евреи», даже и они– по какому праву будут величать себя нашими православными именами, столь для нас священными, а для них, в сущности, ненавистными? И для чего все это нужно? Нет ни малейшего сомнения, что иудеи, почти две тысячи лет не имевшие в том нужды, теперь хлопочут о том, чтобы получить законное право на то, чем иногда пользовались незаконно – для того только, чтобы, прикрываясь христианскими именами, постоянно обманывать нас, укрывать от нас свою настоящую личину. Им это нужно, иногда очень нужно. Недаром они, некрещеные, имеют в своих домах иконы православные, в своих лавках на базарах теплят лампады, даже в праздники ходят в храмы православные, благо в этом отношении царит едва ли позволительная с точки зрения церковных правил терпимость, мало того: по местам принимают к себе наше духовенство: скажите ради Бога– что это, как не личина, обман, отвод глаз для простых верующих душ? Ужели еще надо узаконивать и имена, ими похищаемые у нашей Церкви? Нет, Церковь должна крепко отстаивать святыню имен святых Божиих от такого святотатства. Еще шаг, и их синагоги будут, тоже для отвода глаз наших сентиментальных бюрократов, называться синагогами князя Владимира, Александра Невского, Николая-чудотворца, Георгия Победоносца... Уже и теперь иудеям дано слишком много свободы в отношении, например, фамилий: крестится ли, не крестится ли иудей – он именует себя любою фамилией, и вот вы слышите самую русскую фамилию, вы думаете, что имеете дело с русским человеком, а он– некрещеный иудей! Мне самому приходилось обманываться таким образом: какой-нибудь Николай Григорьевич Яковлев, подавший заявление о желании взять в аренду дом или лавку, оказывался у нотариуса Натаном Гиршевичем Янкелем, и приходилось уступать его мольбам, ибо он уже внес пошлину, акт записан и оставалось только его подписать... Это ли желательно узаконить?

Далее

Михаил Юрьевич Лермонтов. Его личность в свете Христовой правды

Лермонтову мы посвятим только одну лекцию. Его наследие не столь обширно: публицистики у него фактически нет, проза у него «Герой нашего времени» и разные отрывки — не самая удачная. Драматургия «Маскарад» — юношеское произведение. В нем главное — личность.

Никакая личность из русских писателей не вызывала столь разноречивых оценок. Достаточно одного посмертного отзыва о нем Николая I: «Собаке — собачья смерть». Это запись Бартенева со слов самих членов царской семьи. Притом, это было при людях. В это время за чаем сидела старшая сестра Николая — великая княгиня Мария Павловна, «жемчужина семьи», которая сразу отнеслась к этим словам с горьким упреком и пристыдила Николая. Он был за это небрежное слово наказан: его собственная смерть еще горше — он умер самоубийством, отравившись во время Крымской войны.
По Лермонтову «сходили с ума», но главным образом дамы. Фактически, он умер, не успев ни разу полюбить. Вся его любовная лирика получила от Жуковского наименование «безочарование». Но что все-таки главное в его творчестве?
Христоцентричность.
Пушкин никогда не был христоцентричен. Для него многие вещи имели привлекательность: и масонство, и светская жизнь («говор балов»), диалог с читателями, государственные планы, история. Для Лермонтова было ничто не мило. Это умонастроение и назвал Жуковский «безочарованием». Я утверждаю: этот термин не работает. Я предлагаю другой термин: «Авелева тоска».
По изгнании из Рая, сыновья Адама: Каин строил цивилизацию, Авель ни в чем не видел утешения, ибо понимал, что богообщения не заменит никто и ничто. Поэтому, личность Лермонтова и вся ее духовная установка колеблется между вызовом Богу, ропотом на Бога и молитвой.
Наиболее знаменитое ропотное стихотворение: «Благодарность»

За все, за все Тебя благодарю я:

За тайные мучения страстей,

За горечь слез, отраву поцелуя,

За месть врагов и клевету друзей...

……………………………………………...

Устрой лишь так, чтобы Тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

(Поэт почти требует себе преждевременного конца).

Романс писать на эти стихи можно было только по недоразумению. В других стихах ему все время мерещится насильственная смерть:

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь точилася моя.

И в ранних стихах: «Нет, я не Байрон...» — та же мысль.
Но это как бы «качание»; ропот на Господа не уничтожает авелевой тоски, потому что заменить ее нечем. Нет в этом видимом мире «манящих огней». Это чувствовали и современники. Все-таки внутренний центр Лермонтовского эпоса — «Демон». Отчасти материал для «Демона» он берет из собственной души. Даже диавол у него не испытывает злорадного удовольствия: «И зло наскучило ему...».

Он слов коварных искушенья

Найти в уме своем не мог.

Забыть? Забвенья не дал Бог,

Да он и не взял бы забвенья.

И все-таки, кроме «Демона», его программным произведением остается «Ангел»:

По небу полуночи ангел летел

И тихую песню он пел;

И месяц и звезды и тучи толпой

Внимали той песне святой.

……………………………………

Он душу младую в объятиях нес

Для мира печали и слез;

И звук этой песни в душе молодой

Остался — без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,

Желанием чудным полна;

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

Итак, «чудное желание» относится к небесным обителям, а на земле только скучные песни. У Лермонтова постоянное внутреннее самосознание странника и пришельца. А отечество для него — только небесное.
Если мы начнем перелистывать его лирику, то стихов, отвергающих Божью благодать, мы соберем больше. Стихи, которые начинаются с «благодарности» — у странника!

За всё, за всё Тебя благодарю я:

За тайные мучения страстей,

За горечь слез,

(но это же не о покаянных слезах!)

Отраву поцелуя,

За месть врагов и клевету друзей...

Здесь поэт описывает то варево страстнуй жизни, куда человек погружается своей волей, своими грехами! Причем же здесь Господь, распявшийся за нас! Искупивший нас Своей честной кровью, чтобы не дать нам погибнуть в смуте той греховной и страстной жизни, описанной в стихотворении. Чтобы дать нам силу вырваться из этого омута.
Это говорит о глубоком помутнении самосознания и религиозного сознания. Лермонтов не один такой. Это было замутнено у подавляющего большинства людей его круга. Из этого поколения особняком стоит группа славянофилов. Лермонтов родился в 1814 году, а Хомяков был на 10 лет его старше — родился в 1804 году. Он по рождению, воспитанию, по обстоятельствам жизни — стоит особняком. До его московского благочестия петербургские влияния не доходят. У Лермонтова же все это проходит по самому сердцу.
Публицистики у Лермонтова нет, но стихи с глубоко публицистическим зарядом есть. Первый образец из них¹: «Прощай, немытая Россия».

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, послушный им народ.

Быть может, за хребтом Кавказа

Укроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей.

 В варианте было «укроюсь от твоих царей», но «пашей» — более выразительно, а главное, «азиатчина», которая для поэта ненавистна. Стихотворение «Дума»:

Печально я гляжу на наше поколение!

Его грядущее иль пусто, иль темно,

Меж тем, по бременем познанья иль

сомнения,

В бездействии состарится оно.

…………………………………………

К добру и злу постыдно равнодушны,

В начале поприща мы вянем без борьбы;

Перед опасностью позорно малодушны,

И перед властию презренные рабы.

Это тоже — выпад на Николая. Позиция поэта была выражена однозначно. Получается, что «прощай, немытая Россия...» — вот дума, а где же Бог? Однако же у него к каждому стихотворению найдется противовес. Это стихотворение «Родина»:

Люблю Отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой...

Николай I не дожил до окончания Крымской войны, этот «полный гордого доверия покой» — исчез, его все предали (бывшие союзники); пришло разочарование.

Но я люблю — за что, не знаю сам —

………………………………………

И пляски с топотом и свистом

Под говор пьяных мужичков.

 Так никто не писал. У А.К. Толстого, наиболее «укорененного» в православии поэта, — взгляд хозяина («Уважаю ли я мужика? Коль мужик не пропьет урожай, я тогда мужика уважаю»). А у Лермонтова — взгляд пришельца. Он и в деревне чужой, пришелец, странник.
Остаются стихи-молитвы. Наиболее совершенное «Когда волнуется желтеющая нива».

Когда волнуется желтеющая нива

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка;

Когда росой обрызганный, душистый,

Румяным вечером иль утра в час златой,

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

…………………………………….

Тогда смиряется души моей тревога,

Расходятся морщины на челе, —

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога.

И в небесах он видит Бога, — но он еще к Нему не обращается. Еще нет: «Ты, Господи!»; еще нет «Авва Отче». Он замирает где-то на пороге молитвы и замолкает. Другая молитва уже с явным риторическим налетом:

Я, Матерь Божия, ныне с молитвою

Пред Твоим образа ярким сиянием...

И третье такого же рода стихотворение: «Выхожу один я на дорогу»:

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сиянии голубом.

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть.

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы.

Я б желал на веки так заснуть,

……………………………………….
«Уж не жду от жизни ничего я» — доминанта «ж» создает ощущение режущей пилы по железу, на которую начинаешь натыкаться. Эти стихи просятся на романс (в известном исполнении Козловского). Где здесь религиозный человек? Что такое «холодный сон могилы»? Прежде всего, — отделение души от тела, душа пойдет куда-то. Этот вопрос его лирика вообще обходит. Только в «Демоне» он, наконец, его ставит пред собой. Человек отстраняет Христа со своего пути. Это с одной стороны «Авелева тоска», когда земное не мило, с другой стороны — Господь стучит, но не может достучаться: в Откровении (Откр.3,20): «Се стою пред дверьми и стучу, и аще отворит... войду к нему и буду вечерять...», но Лермонтов не «отворяет». Христова имени у него нет. Оно появляется единственный раз в «Демоне» в мольбе Тамары:

Отдай в священную обитель

Дочь безрассудную твою;

Там защитит меня Спаситель,

Пред Ним тоску свою пролью.

 Но мы помним, как ее находит в той же обители Демон, и как она его встречает. Он является ей не под видом ангела света, он не скрывает ни своей сущности, ни своего имени. О чем он ей говорит:

...нас могут слышать!

— Мы одне. — А Бог?

— На нас не кинет взгляда:

Он занят небом, не землей!

— А наказание? Муки ада!

— Так что ж? Ты будешь там со мной!

 Это и есть верх обольщения. Здесь есть все: как диавол клевещет на Бога: «Он занят небом, не землей». Это значит, что Господь как бы «заперт» на небесах. Вместо ангельского послушания, Лермонтов и ангелов представляет мятежными. Это и есть диавольская клевета.
Страницы: 1 2

А позвони родителям, они всегда ждут

Почитать отца и мать – значит быть уважительными в словах и действиях, а также отдавать должное их положению. Греческое слово, обозначающее почтение, значит «превозносить, ценить и дорожить».

Почёт заключается в уважении не только за заслуги, но и за статус. Например, некоторые наши сограждане могут не соглашаться с решениями Президента, но они должны уважать его статус руководителя страны. Точно так же дети всех возрастов должны почитать своих родителей, вне зависимости от того, «заслуживают» ли их родители этого, или нет.

ХРИСТИАНСКОЕ ТРАКТОВАНИЕ

Бог призывает нас почитать отца и мать. Он настолько высоко оценивает важность почитания родителей, что включил это в Десять Заповедей (Исход 20:12) и напоминает далее в Новом Завете: «Дети, повинуйтесь родителям ради Господа, ведь это ваш долг. Чти отца своего и мать — вот первая заповедь, за которой следует обещание: тогда будет тебе хорошо, и проживешь долгую жизнь на земле» (Эфесянам 6:1–3; тут и далее использован современный перевод Российского Библейского Общества). Почтение родителей является единственной заповедью в Священном Писании, которая гарантирует долгую жизнь в награду. Дети, почитающие своих родителей благословенны (Иеремии 35:18–19). Напротив, люди с «испорченным умом» и проявляющие порочность в последние дни, охарактеризованы непослушанием родителям (Римлянам 1:30; 2 Тимофею 3:2).
Соломон, мудрейший человек, призывал детей почитать своих родителей (Притчи 1:8; 13:1; 30:17). Хотя мы можем уже не находится под их авторитетом, мы не можем «перерасти» Божью заповедь почитать своих родителей. Даже Иисус, Бог Сын, подчинялся как Своим земным родителям (Луки 2:51), так и небесному Отцу (Матфея 26:39). Следуя примеру Христа, мы должны относиться к своим родителям с тем же почтением, как и к нашему небесному Отцу (Евреям 12:9; Малахии 1:6).
Нам приказано почитать своих родителей, но каким образом? Почитайте их и действиями, и отношением (Марка 7:6). Уважайте как озвученные, так и невысказанные их желания. «Мудрость сына – от отцовских наставлений, а наглец упреков не слышит» (Притчи 13:1). В Евангелии от Матфея Иисус напоминает фариссеям о Божьей заповеди почитать отца и мать. Они следовали букве закона, но добавили свои собственные традиции, которые существенно исказили его. Хотя они почитали своих родителей на словах, поступки демонстрировали их истинные мотивы. Почтение – это нечто большее, чем пустые слова. Слово «почитать» в этом стихе является глаголом и, как таковое, требует соответствующих действий.

Далее