Было мне давеча нимношка стыдно. Сейчас вот
текст напишу, может быть станет менее стыдно, хотя, по идее, чего
стыдицо - обстоятельства случились от меня вовсе не зависящие. Но, когда
толпа людей набросилась на девочку, которая сказала то, что должен был
сказать ты, а ты не успел это сказать раньше, чувствуешь себя виноватым
вне зависимости от того, почему и как именно это произошло.
Аня Долгарева
Была у меня информация из Луганска, которую надо было озвучить, и я такой целый день сидел и думал - как бы лучше это сделать. Чтобы поменьше было воплей про паникёров, про гостайну и так далее. Аккуратно одним словом. И вот пока я сидел и думал, Аня Долгарева из Донецка в Луганск и (ВНЕЗАПНО!) получила эту же самую информацию, но уже из другого источника и выложила её со всеми сопутствующими издержками в виде отсутствия необходимых пояснений, которые были кабы не менее важны, чем сами факты. Потому как нет ничего "лучше" в ответ на короткое эмоциональное сообщение от девочки с заголовком "ЛНР бросает на убой почти полтысячи человек" (1), чем размеренные и логичные рассуждения какого-нибудь "военного аналитика", сидящего подальше от передовой. Рассуждения о том, что "не надо поднимать панику", "всё так и задумано", ну и, конечно, "ты девочка, ты в этом ничего не понимаешь".
Окей, хорошо, добились. Вместо короткой заметки на эту тему, отдельной статьи на другую тему и пространного строго оформленного документа с моим любимым шутошным грифом "ДСП", который я хотел изваять где-нибудь к октябрю, будет сейчас один текст, а остальное - по возможности.
Так вот для того, чтобы понять, в чём проблема, вам, дорогие читатели, надо более-менее вникнуть в то, как выглядит сейчас война на "линии соприкосновения" от Станицы Луганской до Широкино. С нашей стороны большая часть этой линии не контролируется а всего лишь наблюдается с передовых НП (наблюдательных пунктов). Всё это называется "позиционной войной", но с классическими картинами из быта Первой Мировой имеет мало общего. Позиций как следует, правильно оборудованных, с многочисленным хорошо вооруженным "населением" не так много, находятся они в местах длительных обострений и главное их уязвимое место в случае размашистых движений противника - фланги, где начинаются эти самые НП, на которых единомоментно находится 5-6 человек, два из которых постоянно на "глазах", то есть следят за зоной ответственности НП, а двое других спят, чтобы их потом сменить.
Естественно, по фронту установлено некоторое количество МВЗ (минно-взрывных заграждений), которые, теоретически, замедляют продвижение противника. На практике же ещё Вторая Мировая война показала, что без должного огневого прикрытия, МВЗ немногого стоят. В нашем случае "разбирается" такая связка довольно просто. По заранее разведанным и расчищенным узеньким проходам в МВЗ под утро проползает украинская ДРГ, вырезает пост, выбив наблюдателей из оружия с глушителями, а рано утречком начинают работать сапёры. Если на посту и в штабе подразделения сидят дятлы, и проверка связи регулярно не проводится, то штаб так и не узнает, что пост вырезан, пока противник не начнёт накрывать артой ближайшую крупную базовую точку, корректируясь со свежезанятого НП или из его окрестностей. В этот момент противник уже проделает в МВЗ проходы для техники, за которой бодро побегут толпы пехоты.
Если проверка связи проводится, но по открытому каналу связи, противник ответ на вызов "центра" благополучно сымитирует, потому что позывные и все детали радиообмена прекрасно знает. Война идёт три года, на той стороне не бездельничают, и всё, что вы говорите в открытый канал или по сотовому телефону на передовой противник благополучно слышит и пишет.
А теперь давайте посчитаем, сколько процентов НП фронта имеют закрытую радиосвязь с тылом/штабом или хотя бы проводную связь, проложенную должным образом. Мало. Почему? Потому что штатные радиостанции армейские с закрытой связью никто на такие точки не даст - их же захватят "на раз" если что, а полёвки не хватает. И полевых телефонов не хватает. И коммутаторов полевых не хватает.
Далее
Аня ДолгареваБыла у меня информация из Луганска, которую надо было озвучить, и я такой целый день сидел и думал - как бы лучше это сделать. Чтобы поменьше было воплей про паникёров, про гостайну и так далее. Аккуратно одним словом. И вот пока я сидел и думал, Аня Долгарева из Донецка в Луганск и (ВНЕЗАПНО!) получила эту же самую информацию, но уже из другого источника и выложила её со всеми сопутствующими издержками в виде отсутствия необходимых пояснений, которые были кабы не менее важны, чем сами факты. Потому как нет ничего "лучше" в ответ на короткое эмоциональное сообщение от девочки с заголовком "ЛНР бросает на убой почти полтысячи человек" (1), чем размеренные и логичные рассуждения какого-нибудь "военного аналитика", сидящего подальше от передовой. Рассуждения о том, что "не надо поднимать панику", "всё так и задумано", ну и, конечно, "ты девочка, ты в этом ничего не понимаешь".
Окей, хорошо, добились. Вместо короткой заметки на эту тему, отдельной статьи на другую тему и пространного строго оформленного документа с моим любимым шутошным грифом "ДСП", который я хотел изваять где-нибудь к октябрю, будет сейчас один текст, а остальное - по возможности.
Так вот для того, чтобы понять, в чём проблема, вам, дорогие читатели, надо более-менее вникнуть в то, как выглядит сейчас война на "линии соприкосновения" от Станицы Луганской до Широкино. С нашей стороны большая часть этой линии не контролируется а всего лишь наблюдается с передовых НП (наблюдательных пунктов). Всё это называется "позиционной войной", но с классическими картинами из быта Первой Мировой имеет мало общего. Позиций как следует, правильно оборудованных, с многочисленным хорошо вооруженным "населением" не так много, находятся они в местах длительных обострений и главное их уязвимое место в случае размашистых движений противника - фланги, где начинаются эти самые НП, на которых единомоментно находится 5-6 человек, два из которых постоянно на "глазах", то есть следят за зоной ответственности НП, а двое других спят, чтобы их потом сменить.
Естественно, по фронту установлено некоторое количество МВЗ (минно-взрывных заграждений), которые, теоретически, замедляют продвижение противника. На практике же ещё Вторая Мировая война показала, что без должного огневого прикрытия, МВЗ немногого стоят. В нашем случае "разбирается" такая связка довольно просто. По заранее разведанным и расчищенным узеньким проходам в МВЗ под утро проползает украинская ДРГ, вырезает пост, выбив наблюдателей из оружия с глушителями, а рано утречком начинают работать сапёры. Если на посту и в штабе подразделения сидят дятлы, и проверка связи регулярно не проводится, то штаб так и не узнает, что пост вырезан, пока противник не начнёт накрывать артой ближайшую крупную базовую точку, корректируясь со свежезанятого НП или из его окрестностей. В этот момент противник уже проделает в МВЗ проходы для техники, за которой бодро побегут толпы пехоты.
Если проверка связи проводится, но по открытому каналу связи, противник ответ на вызов "центра" благополучно сымитирует, потому что позывные и все детали радиообмена прекрасно знает. Война идёт три года, на той стороне не бездельничают, и всё, что вы говорите в открытый канал или по сотовому телефону на передовой противник благополучно слышит и пишет.
А теперь давайте посчитаем, сколько процентов НП фронта имеют закрытую радиосвязь с тылом/штабом или хотя бы проводную связь, проложенную должным образом. Мало. Почему? Потому что штатные радиостанции армейские с закрытой связью никто на такие точки не даст - их же захватят "на раз" если что, а полёвки не хватает. И полевых телефонов не хватает. И коммутаторов полевых не хватает.
Далее
