Икона «Царевич Димитрий Угличский в житие». ГИМ, XVII век Слева: 1. Царевича выводят из дворца 2. Убиение царевича, кормилица пытается спасти Димитрия 3. Битяговские на лошадях пытаются бежать из Углича. Справа: 1. Пономарь бьёт в колокол. Битяговские пытаются выбить дверь в колокольне 2. Жители Углича побивают камнями убийц Димитрия 3. Град Углич
Память: 15/ 28 мая; 19 октября/ 01 ноября Св. Димитрий царевич был братом и наследником последнего царя из рода Рюриковичей - Феодора Иоанновича.
Царевич Димитрий, сын царя Иоанна IV Грозного и Марии Феодоровны (из рода Нагих), родился 19 октября/1 ноября 1582 года в Москве. После смерти Иоанна Грозного на престол вступил старший брат царевича Димитрия Феодор Иоаннович. Однако фактическим правителем Русского государства в этот период был его шурин, властолюбивый боярин Борис Годунов, стремившийся утвердить себя и свой род на российском престоле.
Царь Иоанн назначил в удел царевичу с его матерью Углич. После смерти Иоанна Грозного на престол вступил старший брат царевича Димитрия Феодор Иоаннович. Однако фактическим правителем Русского государства был его шурин, властолюбивый боярин Борис Годунов.
Добрый Феодор Иоаннович остался почти при одном имени царя, а все делалось, как хотел Борис; иностранные дворы присылали Годунову дары наравне с царем. Между тем Борису известно было, что в государстве, начиная с царя Феодора, признают Димитрия наследником престола, и имя его поминалось в церквях. Сам Борис в разных делах Феодорова времени признавал Димитрия наследником престола.
Искони ненавидящий добро в роде человеческом диавол, видя сирых братьев, царя Феодора и царевича Димитрия, ни о чем земном не радеющих, ибо ни славы мира сего, ни богатств не желали, и, не в силах будучи ни в чем их искусить, вложил в сердце Бориса твердый помысл восхитить самодержавство, чтобы быть властелином на Руси, когда истребится корень царский, не ведая того, что Бог власть кому хочет, тому дает. И, тревожимый опасениями за свою будущность и обольщаемый мечтами о власти, Борис Годунов, привыкший распоряжаться всем с помощью самодержавного царя, стал действовать против царевича, как против личного врага своего, желая избавиться от законного наследника русского трона.
Благоверный царевич
Для осуществления своего преступного замысла Борис Годунов решил удалить царевича от московского царского двора. Вместе с матерью – вдовствующей царицей Марией Феодоровной и ее родственниками царевич Димитрий был отправлен в свой удельный город Углич.
Стараясь избежать опасного кровопролития, Борис Годунов пытался сначала оклеветать юного наследника престола, распустив через своих приверженцев лживые слухи о мнимой незаконнорожденности царевича и запретив поминать его имя во время богослужений. Поскольку эти действия не принесли желаемого, коварный Борис прибег к распространению новых вымыслов: будто бы Димитрий I с юных лет уже являет в себе наследственную суровость государя, отца своего. Но все это казалось Борису недостаточным; он не мог рассчитывать на царский престол, пока жив Димитрий, а потому решился погубить царевича. Попытка отравить юного царевича с помощью Василисы Волоховой, кормилицы Димитрия Иоанновича, не увенчалось успехом: смертоносное зелье не вредило отроку.
Но когда злодеи убедились, что нельзя совершить злодеяние в тайне, они решились на явное. Через своего сообщника Андрея Клешнина Борис отыскал знакомого человека, дьяка Михаила Битяговского, взявшегося собственноручно умертвить царевича. И посланный в Углич со своим сыном Даниилом и племянником Никитой Качаловым, будто бы для управления земскими делами и хозяйством вдовствующей царицы, Битяговский поручил Волоховой вывести в назначенное время царевича во двор.
В субботний день 15 мая 1591 года утром боярыня мамка Волохова позвала Димитрия гулять во двор; кормилица Ирина, как бы предчувствуя, удерживала царевича во дворце, но мамка силой вывела его из горницы в сени, к нижнему крыльцу, где уже были Осип Волохов, Данило Битяговский и Никита Качалов. Волохов, взяв Димитрия за руку, сказал: «Сие у тебя новое ожерелье, государь?» Он же, кроткий агнец, подняв голову, тихим голосом отвечал: «Сие есть старое ожерелье». И Волохов кольнул его ножом по шее, но не захватил гортани. Кормилица, видя пагубу своего государя, пала на него и начала кричать, и убийца, бросив нож, побежал, но союзники его Данило Битяговский и Никита Качалов били кормилицу едва не до смерти и, отняв из рук ее праведного отрока, дорезали и сбросили его вниз с лестницы. В это время вышла на крыльцо царица и, увидев гибель сына своего, громко стала вопиять над ним. При виде этого страшного злодеяния пономарь соборного храма, запершись на колокольне, ударил в набат, созывая народ. Возбуждённая толпа, поднявшаяся по набату, растерзала предполагаемых убийц. Впоследствии колоколу, послужившему набатом, по распоряжению Василия Шуйского был отрезан язык (как человеку), и он вместе с угличанами-мятежниками стал первым ссыльным в только что основанный Пелымский острог. Только в конце XIX века опальный колокол был возвращён в Углич. В настоящее время он висит в церкви царевича Димитрия «На крови». Тело царевича было отнесено для отпевания в церковь, рядом с ним «безотступно» находился Андрей Александрович Нагой. Донесено было в Москву об убиении царевича, и сам царь хотел отправиться в Углич для исследования преступления, но Годунов под разными предлогами удержал Феодора Иоанновича в Москве. 19 (29) мая 1591 года, через 4 дня после смерти царевича, из Москвы прибыла следственная комиссия в составе митрополита Геласия, главы Поместного приказа думного дьяка Елизария Вылузгина, окольничего Андрея Петровича Луп-Клешнина и будущего царя Василия Шуйского. Выводы московской комиссии на тот момент были однозначны — царевич погиб от несчастного случая.
По заключению следствия, 15 (25) мая царевич Дмитрий в присутствии своей мамки (няни) Василисы Волоховой, кормилицы Арины Тучковой и постельницы Марьи Колобовой играл со сверстниками во дворе «в тычки»[6] то ли с ножиком, то ли со сваей (заострённый четырёхгранный гвоздь). Неожиданно с царевичем случился припадок падучей болезни (эпилепсии), во время которого он провёл ножиком (гвоздём) по горлу, после чего умер на руках кормилицы. Со двора выбежала мать Мария Нагая, увидела случившееся и начала бить мамку поленом. Она объявила виновными Осипа Волохова (сын мамки), Даниила Битяговского (сына Михаила Битяговского) и Никиту Качалова[8]. В Угличе зазвучал набатный колокол и собралась толпа. Михаил Битяговский начал успокаивать толпу, и был убит. Вскоре та же участь постигла и других обвиняемых. Пономарь бьёт в набатный колокол. Битяговские пытаются проникнуть на колокольню, чтобы избавиться от свидетеля. Деталь житийной иконы царевича Дмитрия (конец XVIII в.). По окончании расправы Нагие начали фабриковать улики с тем, чтобы следственная комиссия признала смерть царевича убийством. Для этого они заставили приказчика (некого Ракова) положить около тела ножи и сабли, вымазанные куриной кровью, чтобы комиссии показать причастность виновных к убийству. Если верить материалам следствия, Михаил Нагой, главный зачинщик всех этих беспорядков, был в тот день пьян. Следствие После беспорядков в Угличе правительство прислало в город доверенных людей, которым было поручено провести расследование произошедшего и наказать виновных. В следственную комиссию вошли именитый боярин и князь Василий Иванович Шуйский (глава следователей), окольничий Андрей Петрович Клешнин (родственник Бориса Годунова, дядька Фёдора Иоанновича), дьяк Елизар Данилович Вылузкин и митрополит Крутицкий и Сарский Геласий. В ходе расследования были допрошены до 150 человек — Нагие, свидетели, некоторые представители духовенства, дворовые и посадские люди, которые растерзали предполагаемых убийц. Все материалы вошли в следственное дело, беловой экземпляр которого был составлен, очевидно, ещё в Угличе. На его основе пытаются воссоздать картину произошедшего современные историки. О результатах расследования комиссия доложила царю. Оставалось развенчать версию Нагих о том, что царевич был зарезан Осипом Волоховым (сыном мамки царевича), Никитой Качаловым и Данилой Битяговским (сыном дьяка Михаила, присланного надзирать за опальной царской семьей) — то есть по прямому приказу из Москвы. Это дело рассматривал Освященный собор во главе с патриархом Иовом. В ходе заседания 2 июня митрополит Геласий огласил устное заявление Марии Нагой, которая признавала расправу над Битяговскими и другими свидетелями делом неправым и просила снисхождения для своих родственников. Собор обвинил Нагих и угличан в самоуправстве и попросил светскую власть назначить им наказание. В итоге Мария Нагая была пострижена в монахини под именем Марфы, её братья были отправлены в ссылку, а самые активные бунтовщики-угличане были казнены или сосланы. Вместе с ними отправился в Сибирь и угличский набатный колокол. Пересмотр дела В 1605 году Лжедмитрий, провозгласивший себя «чудесно спасшимся» царевичем, пересмотрел угличское дело. Мария Нагая признала его своим сыном, другие участники расследования также поменяли показания. Воссоединение матери с «сыном» произошло в селе Тайнинском на глазах огромного количества народа: Дмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья, причём оба рыдали. Чудесное спасение царевича объяснялось вмешательством какого-то доброго доктора (о существовании которого русские источники вовсе не упоминают): При царевиче был доктор, родом итальянец. Сведав о злом умысле, он… нашел мальчика, похожего на Дмитрия, и велел ему быть безотлучно при царевиче, даже спать на одной постели. Когда же мальчик засыпал, осторожный доктор переносил Дмитрия на другую постель. В результате был убит другой мальчик, а не Дмитрий, доктор же вывез Дмитрия из Углича и бежал с ним к Ледовитому океану. — "Дневник Марины Мнишек" Глава следственной комиссии, Василий Шуйский, менял показания как минимум трижды. Будучи избран на русский престол в 1606 году, он заявил, что царевич «заклан бысть» от «лукаваго раба Бориса Годунова». Версия о виновности Годунова, который якобы организовал убийство царевича с целью в итоге заполучить корону, оставалась официальной и при Романовых, которые едва не были истреблены при Годунове и сохраняли заинтересованность в очернении его имени. После канонизации «невинно убиенного» царевича всякие сомнения в факте убийства стали расцениваться церковными властями как хула.
Царица-мать, обвиненная в недостатке надзора за царевичем, была сослана в отдаленный скудный монастырь святого Николая на Восхе, по ту сторону Белого озера, и пострижена в иночество с именем Марфы. Братья ее были сосланы по разным местам в заточение; жители Углича за самовольную расправу с убийцами одни были казнены, другие сосланы на поселение в Пелым, а многим урезывали языки. Казалось, все заглушено или все умерло; но глас Божий – глас народа: возникла молва народная о усопшем царевиче, и глухой ропот, тщетно подавляемый, все возрастал. Несмотря на приговор боярский и указ царев, никто не верил угличскому розыску князя Шуйского, хотя и укрепленному рукоприкладством стольких свидетелей мирских и духовных. Нельзя думать, чтобы верил и сам князь Шуйский, когда при других обстоятельствах, уж пятнадцать лет спустя, увенчанный сам наследственным венцом Димитрия, писал в окружных грамотах своих народу, что «за грехи всего христианства православного великого государя царевича Димитрия Иоанновича не стало, убит же он, как непорочный агнец, в Угличе».
Он перед всей Россиею свидетельствовал, что «царевич Димитрий Иоаннович, по зависти Бориса Годунова, яко овча незлобливо, заклася». И патриарх Иов в грамоте 1606 года писал: «Прият заклание неповинно от рук изменников своих»; и патриарх Ермоген в сказании об убиении царевича, и многие российские и иностранные современники – все единодушно говорили, что царевич убит по тайному приказанию Годунова. Ложь, прикрывающая убийц, стала явной, когда в 1606 году открыли гроб царевича, и тогда нашли, что «в левой руке царевич держал полотенце, шитое золотом, а в другой – орехи», в таком виде его и постигла смерть. Царевич Димитрий был погребен в Угличе в дворцовом храме в честь Преображения Господня. Но Господь, зрящий не на лица, а на помыслы, прежде даже нежели они созреют в деяния, произнес устами пророка Исаии: Мне отмщение, Аз воздам (Рим.12:19). И устами иного пророка: «Что грех отцев взыщет на сынех до третьего и четвертого рода, милость же Его на тысячи родов» (Исх.20:5-6). Он посетил дивными судьбами Своими всех, причастных к смерти Димитриевой. Одним именем мнимо воскресшего отрока поражен сам Борис на престоле и все его семейство. И князь Василий Шуйский, ближайший судья в смерти царевича, низложивший первого Лжедмитрия, сам низложен с престола во время смут второго; и опять тень царевича оказывается сильнее обладающего царя: сам он невольно пострижен, как бы за невольное пострижение матери царевича и, как братья ее Нагие, терпит он с братьями своими долголетние узы и кончается в плену со всем своим родом, некогда столь могущим. Таковы были дела Божии в людех Своих. Уже в царствование Бориса Годунова у гробницы благоверного царевича Димитрия стали совершаться исцеления больных. 3 июня 1606 года, в царствование Василия Шуйского, при патриархе Ермогене, святые мощи страстотерпца были обретены нетленными и перенесены в собор во имя Архистратига Михаила в Москве митрополитом Ростовским и Ярославским Филаретом, отцом будущего царя Михаила Феодоровича Романова. Побуждением к этому было желание, по выражению царя Василия Шуйского, «уста лжущия заградить и очи неверующия ослепить глаголющим, яко живый избеже (царевич) от убийственных дланей», ввиду появления самозванца, объявившего себя истинным царевичем Димитрием. Торжественно были перенесены святые мощи и положены в Архангельском соборе Московского Кремля, «в приделе Иоанна Предтечи, идеже отец и братия его». После многочисленных чудесных исцелений от святых мощей в том же 1606 году «составиша празднество царевичу Димитрию трижды в год – рождение (19 октября/1 ноября), убиение (15/28 мая), перенесение мощей к Москве (3/16 июня)». Русская Церковь благоговейно чтит память св. царевича Димитрия. Город Углич, почитающий святого царевича Димитрия своим особым небесном покровителем, к этим дням присоединяет еще 16 мая. В этот день г. Углич совершает так называемую «празднество плащанице св. царевича». Плащаница (пелена) с изображением св. царевича Димитрия была вышита его материю на прославленные его мощи и одр, на котором они были несены из Углича в Москву. Эта плащаница, а также образ святого царевича, «на доске писанный», были присланы из Москвы в Углич (вероятно, патриархом Ермогеном). Впоследствии «умысли чин духовный и граждане, да установят празднество плащаницы сей месяца мая в 16 день, носите вокруг дворца его и младенцы подносите, яко же и царевич имел семь лет с половиною, исправляя сие и до разорения Углича от Литвы». Праздник этот отличается глубоко умилительной торжественностью. В этот день после литургии вокруг «царевичева дворца» с торжественным крестным ходом обносились при пении тропаря царевичу плащаница и одр, на котором святые мощи царевича были несены из Углича в Москву. Под плащаницу и одр угличские граждане все – без различия званий и состояний – почитали непременно своей обязанностью подвести или поднести своих детей, начиная с грудных и до 8-летнего возраста. Глубокая вера, что злодейская рука убила только тело святого царевича, а святая душа предстоит престолу славы Царя Небесного, превращая день заклания – этот некогда ужаснейший день – в светло-радостный праздник – в «царевичев день»! День убиения святого царевича есть день его небесной радости, и свою небесную радость он сообщает детям, пришедшим на его праздник. Святитель Димитрий Ростовский составил житие и описание чудесных исцелений по молитвам святого царевича Димитрия, из которого видно, что особенно часто исцелялись больные глазами. В 1997 году Русской православной церковью совместно с Российским детским фондом по инициативе председателя фонда писателя Альберта Лиханова учреждён Орден святого благоверного царевича Димитрия. Согласно статуту ордена, им награждаются лица, внёсшие значительный вклад в дело попечения и защиты страждущих детей: инвалидов, сирот и беспризорников. В Угличе на месте убиения святого царевича Димитрия был построен храм его имени, который в народе получил название «церковь царевича Димитрия на крови». В этом храме хранилось рукописное житие благоверного царевича, написанное святителем Димитрием, митрополитом Ростовским. Во время Отечественной войны 1812 года святые мощи благоверного царевича Димитрия были спасены от поругания священником московского Вознесенского женского монастыря Иоанном Вениаминовым, который вынес их под своей одеждой из Архангельского собора и спрятал в алтаре, на хорах второго яруса соборного храма в Вознесенском монастыре. После изгнания французов святые мощи были торжественно перенесены на прежнее место – в Архангельский собор. С XVIII века его образ помещён на гербе Углича, а с 1999 и на флаге города. В «Иконописном подлиннике» под 15 мая сказано: «Подобием млад отрок в венце царском и багрянице, руки молебные; убиен бысть на Угличе повелением Бориса Годунова». Современные версии Пострадавший по угличскому делу колокол В 1819 году были преданы гласности обнаруженные в архиве материалы уголовного дела, представленного в июне 1591 года на рассмотрение Освященного собора. Они не содержат каких-либо следов подтасовок и подчисток; не хватает только нескольких начальных листов. Это дело вызвало интерес даже за пределами России; известный писатель Проспер Мериме перевёл его материалы на французский язык. Н. М. Карамзин и Н. И. Костомаров, продолжая развивать традиционную точку зрения о смерти Дмитрия как об убийстве, оценивали следственное дело скептически. С точки зрения Костомарова, следователями умышленно отобраны показания тех, кто считал, что царевич погиб от собственной руки, и пропущены показания Нагих, которые подозревали убийство и инициировали расправу над Битяговскими: «Вопрос о том, не зарезан ли Димитрий, не допускается; явно и умышленно обходят его, стараются закрыть благоразумным молчанием». Показания сторонников несчастного случая совершенно единообразны, создавая впечатление, что «все они плелись по одной мерке; камертон дан — все запели унисоном!» В 1829 году в защиту Годунова от «наветов» выступил М. П. Погодин, недоумевавший: зачем убийцам «вместо тихого яда действовать звонким ножом? <…> Сколько невероятностей! Сколько несообразностей!» Многие современные историки (в частности, такие авторитетные исследователи Смуты, как С. Ф. Платонов и Р. Г. Скрынников) не видят оснований сомневаться в выводах следственной комиссии XVI века о том, что смерть царевича была несчастным случаем. Эта трактовка поднимает вопрос об ответственности и мотивах взрослых, которые, зная о регулярных припадках ребёнка, дозволяли ему «баловаться» с холодным оружием. Небольшая группа исследователей развивает аргументы сторонников Лжедмитрия о том, что убит был другой ребёнок. Современный юрист И. Ф. Крылов приводит заключение профессора Р. А. Харитонова (крупный специалист по детской эпилепсии) о том, что во время припадка больной всегда выпускает находящиеся в его руках предметы. Соответственно, сам себе смертельную рану царевич нанести не мог. С точки зрения Крылова, более вероятно, что причиной его смерти стал неосторожный бросок ножика кем-то из участников игры (убийство по неосторожности).
Указатель имён людей, проходивших по делу
Посадские люди не входившие в царский двор:
Бутусов Истома; Буторин Василий; Ворожейкин Третьяк; Ильин Василий; Кондратий — оловянишник; Ляпун — хлебник; Ляпун Ятка; Максимов Григорий Толстый; Малафеев Василий; Митя — каменщик; Недорез Василий; Пашин Иван; Раков Русин — городовой приказчик Углича; Сава — плотник; Семейка — холщевник; Степан — Спасский соборный священник; Суббота — десятский Алексеевской слободы; Тит — сапожник; Тихонов Иван; Филя — десятник.
В делах следственной комиссии значились очевидцы бывшие во дворе в начальный момент события и составляющие близкое окружение Марии Фёдоровны Нагой, а также дворовые люди слышавшие о происшедшем со слов других очевидцев:
Ананьин Григорий — сенной сторож; Андреев Сенька — помяс; Андронов Тимофей — сенной сторож: Аникеев Иван — сытный сторож; Антипов Семанко — угличский рассыльщик; Астафьев Фёдор — стряпчий конюх; Афремов Богдан — стряпчий конюх; Афанасьев Алексей — пищик Кормового и Хлебного дворца; Афанасьев Борис — человек Михаила Нагого; Бабкин Марк — пищик; государев дьяк Битяговский Михаил (убит) с семьёй: Битяговская Авдотья — вдова, Битяговская Дуня — дочь, Битяговская Маша — дочь, Битяговский Даниил — сын (убит); Богдан — цареконстантиновский поп, духовный отец Григория Нагого; Богдаш — кутейщик; Бурков Немир — сытник; Бутаков Фёдор — сторож Хлебного дворца; Быков Тихон; Васильев Фёдор — стряпчий конюх; Васька — человек Волоховых; Васька — мыльник; Ватутин Константин — истопник; Волохова Василиса — вдова, мамка царевича; Волохов Осип, сын Василисы, мамки царевича; Воробьёв Михаил — истопник; Гнидин Яков — подключник Кормового дворца: Говоров Молчан — угличский рассыльщик; Горотчиков — сын боярский; Григорьев Даниил Михайлович — конюх; Григорьев Михаил — конюшенный приказчик: Григорьев Юшка — истопник; Гунбин Микита; Дмитрий Иванович — царевич (убит); Давыд — игумен Покровского монастыря; Дементьев Григорий — помяс; Десятого Третьяк — подьячий; Ежов Иван — пищик; Жеребцов Фёдор Алексеевич. Иванов Григорий — свечник; Ивановы Первушка и Рюмка — угличские рассыльщики; Иванов Савва — скатерник; Ивановы Сазон и Треня — сенные сторожа; Иванов Юрий — подключник Хлебного дворца; Игнатьев Тренка — сытный сторож; Исаев Юдка — сенной сторож; Исаков Обросим — сторож Хлебного дворца; Карпов Первый — дьяк; Качалов Никита (убит); Клементьев Якуш — сторож; Козловский Григорий Андреевич — жилец; Козлов Андрей — сын боярский; Колобов Пётр Самойлович — жилец; Колобов Самойло — сын боярский: Колобова Мария, жена Самойло — постельница; Коломин Шестак — помяс; Комаров Василий — хлебник; Корякин Степан — пищик дьяка Михаила Битяговского: Красенский Иван Иванович — жилец; Кузьмин Иван — человек дьяка Михаила Битяговского; Кузнецов Максим — сторож у Спаса; Ларивонов (Ларионов) Артемий — подключник Хлебного дворца; Ларивонов Терентий — подьячий; Лашаков Иван — сын боярский; Логинов Михаил — помяс; Малыгин Василий — угличский рассыльщик; Мандрыкин Тимофей; Мелюмин Григорий — угличский рассыльщик; Меньшиков Михаил — сытник; Мелюмин Григорий — угличский рассыльщик; Михайлов Андрей — повар; Михайлов Василий — подьячий; Михайлов Евдоким — сторож Дьячей избы; Мичюрин Тренка — угличский рассыльщик; Молчанов Михаил Васильевич; Моховиков Кирилл — сытник; Мочалов Андрей — ведун; Муранов Иван — угличский губной сторож; Нагая Мария Фёдоровна — царица (допрошена не была); Нагибины Назар и Дмитрий — хлебники; Нагин Иван — сын боярский; Нагой Андрей Александрович; Нагой Григорий Фёдорович; Нагой Михаил Фёдорович; Никитины Сергей и Иван — повара; Никитин Карп — сенной сторож; Евдоким — сторож; Овсянников Афанасий — истопник; Фёдор Афанасьевич по прозванию Огурец — вдовый поп, цареконстантиновский пономарь; Окулов Иван — сытный сторож; Павел — человек дьяка Михаила Битяговского; Пищулин Иван по прозванию Волк — хлебник; Полуехтов Степан; Портаев Иван — помяс; Протопопов Суббота — стряпчий Кормового дворца; Савватий — игумен Алексеевского монастыря; Савельев Панко — сторож; Свиридонов Василий — приказчик посошных людей; Семенов Макар — сенной сторож; Семухин Девятый; Тимофеевы Дмитрий и Иван; Тимофей — человек Михаила Нагого; Третьяков Данила; Тулубеев Григорий — ключник Сытного дворца; Тучков Баженко Нежданов — жилец; Тучков Ждан — муж кормилицы царевича; Тучкова Арина — кормилица царевича; Фатеев Влас — губной дьячок; Филиппов Григорий — помяс; Худоша Дмитрий — помяс; Чюча Иван — сторож; Щелин Фёдор — повар; Юдин Семейка — стряпчий; Якимов Ульян — уксусник; Яковлев Бажен — истопник.
Тропарь, глас 4
Царскую диадиму обагрил еси кровию твоею, / богомудре мучениче, / за скиптр Крест в руку приим, / явился еси победоносец / и жертву непорочну Владыце принесл еси себе: / яко бо агнец незлобив, от раба заколен еси. / И ныне, радуяся, предстоиши Святей Троице, / молися о державе сродников твоих богоугодней быти / и сыновом российским спастися.Иной тропарь, глас 2
Яко благочестиваго корене Боголюбивый произыде плод, / яко агня незлобиво, неповинно во младенстве заклан бысть / от властолюбца вкупе и злаго раба. / Тем, яко златыми крылы, / душевною чистотою и младенческим незлобием / к Небесней высоте возлетел еси, страстотерпче Димитрие. / И ныне, кровь твоя от земли тайно вопиет к Богу, / яко Авеля праведнаго. / Сего ради покланяемся верою ти, / славяще прославльшаго тя Бога, / Егоже моли стране нашей благоугодней быти / и сыновом русским спастися.Иной тропарь, глас 1
Всеоружеством Духа благодати вооружен быв / и необорим столп и утверждение отечеству своему показася, / яко агнец незлобивый, от врага неправедно заклан быв / и в жертву непорочну Господеви принесеся. / И ныне дар благодати от всех Подвигоположника прием, / источаеши всем исцеление, достохвальне благоверный царевичу княже Димитрие. / Слава Восприимшему тя от земных в Небесная, / слава Венчавшему тя венцем неувядаемым, / слава Действующему тобою всем исцеление.Кондак, глас 8
Возсия днесь в славней памяти твоей верным веселие, / яко бо доброрасленный грезн, прозябл еси / и Христу красен плод принесл еси себе; / темже и по убиении твоем соблюде тело твое нетленно, / страдальчески обагреное кровию. / Благородне святе Димитрие, / соблюдай Отечество твое и град твой невредим, / тому бо еси утверждение.Молитва
О святый мучениче, благоверный царевичу и княже Димитрие! Яко агнец незлобив от раба заколенный, венцем царским от Господа венчался еси, и сын царев быв, мученик непобедим явился еси, и вместо земных и тленных на небеси нетленная восприял еси. И ныне предстоя в радости Святей Троице, посещай творящих верно твою светоносную память: соблюдай отечествие твое и град твой невредим, тому бо еси утверждение; утверди православных жительство в мире глубоце: междоусобную брань укроти, и вся полезная даруй всегда людем молитвами твоими, да верою и любовию вопием ти: радуйся, святе Димитрие, верных людей теплый заступниче и прибежище и земли Российския украшение. Аминь. Перед мощами св. Димитрия царевича молились об исцелении детей. Он и св. Уар считались их покровителями. Но в Москве детей, но и взрослых по предстательству знали много случаев исцелений не только обоих угодников Божиих.
Угличское "обыскное" дело
Единственное отечественное следственное дело XVI века, дошедшее до наших дней, – это материалы "обыска" обстоятельств гибели царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного. "Право.Ru" рассказывает, как именно велось следствие, какие мотивы могли быть у участников событий тех лет, а также о том, как главный следователь менял свои версии в зависимости от политической конъюнктуры.
Материалы расследования таинственной смерти царевича Дмитрия Ивановича вошли в исторический обиход под названием "Угличский столбец". При переходе на новую систему хранения документов при Петре I неудобный в использовании "столбец" (свиток) был разрезан архивариусами на листы и сброшюрован в тетради. В 1913 году рукописные документы были изданы в книжном формате под названием "Дело розыскное 1591 году про убивство царевича Димитрия Ивановича на Угличе". Многие исследователи считают, что причина гибели младшего сына Ивана Грозного в материалах "обыска" была сфальсифицирована следственной комиссией. Однако редактор книги "Дело розыскное 1591 году про убивство царевича Димитрия Ивановича на Угличе", известный музейный специалист Владимир Клейн, в предисловии к изданию указывал, что потеря нескольких фрагментов показаний допрошенных угличан, а также перепутанные при склейке листы стали результатом небрежности архивариусов при разрезании и компоновке тетрадей. "Рассматриваемый следственный акт есть деловой экземпляр, изготовленный и редактированный в Угличе", именно он был представлен комиссией на совместном заседании Освященного собора (собрание высших иерархов Русской православной церкви) и Боярской думы 2 июня 1591 года, утверждал Клейн. Сегодня, чтобы познакомиться со следственными актами 1591 года, нет необходимости проводить изыскания в архивах. Адвокатская фирма "Юстина" в рамках проекта "Русские судебные процессы" продолжает издавать подлинные материалы наиболее громких судебно-следственных дел из истории России. В нынешнем году вышла в свет вторая книга серии – "Дело об убийстве царевича Димитрия" с вводной статьей управляющего партнера "Юстины" Владимира Плетнева.
По принципу сдержек и противовесов
Царевича Дмитрия не стало в полдень 15 мая 1591 года на глазах, как следует из материалов "обыскной комиссии", у восьми человек. Однако вопрос о том, что произошло на задворках княжеских хором в Угличском кремле, где девятилетний мальчик под надзором няньки, кормилицы и постельницы играл со сверстниками, – несчастный случай или смерть от руки убийцы – и сегодня остается для исследователей источником дискуссий. После смерти Дмитрия, а затем и его брата Федора I Ивановича – среднего сына Грозного, царствовавшего до самой смерти в 1598 году, пресеклась царская династия Рюриковичей. В конечном счете это открыло дорогу к трону боярину Борису Годунову, шурину Федора, который при жизни царя (слабого, по свидетельству его современников, здоровьем и умом) фактически управлял российским государством. До 1613 года, когда Земский собор "посадил на царство" Михаила Романова, в стране длилась междинастическая смута, сопровождавшаяся вмешательством соседних государств – Польши и Швеции. При этом в ходе борьбы за верховную власть то и дело всплывало имя погибшего младшего Рюриковича, которые принимали самозванцы-Лжедмитрии (один из них в 1605-1606 годах царствовал на русском престоле). Чудесное спасение царевича от смерти является одной из самых сомнительных версий угличских событий, возможность которой однако не исключали некоторые исследователи, признавая тем самым факт покушения. Но следственная комиссия пришла к предсказуемому заключению: смерть Дмитрия не являлась насильственной. "Обыскная" комиссия во главе с боярином князем Василием Шуйским, будущим царем, прибыла из Москвы в Углич вечером 19 мая. В ее состав входили окольничий Андрей Клешнин, дьяк Елизарий Вылузгин и митрополит Сарский и Подонский Геласий. Князь, по утверждению некоторых историков, был тайным недоброжелателем Годунова, из-за которого пострадало несколько представителей рода Шуйских, в том числе и он сам. Таким образом, самим фактом его назначения Годунов демонстрировал, что он ни с какой стороны не причастен к гибели царевича и не опасается независимого "обыска". Другие исследователи утверждают, что оппозиционность Шуйских к власти – не более чем историческая легенда, а на самом деле отец Шуйского был в свое время близок к Ивану Грозному, при котором возвысился Годунов, а князь Василий, в свою очередь, пользовался расположением Годунова. Однако и в этом случае у царского соправителя были резоны согласиться с кандидатурой князя. Сохранились и свидетельства близости к царскому фавориту и Клешнина – окольничий не раз исполнял тайные поручения Годунова. С другой стороны, он был зятем Михаила Нагого, одного из дядьев Дмитрия, фактического организатора бунта в Угличе после его смерти, о чем в Москве уже было известно. Стоит отметить, что вскоре после возвращения комиссии в Москву Клешнин принял постриг в удаленном монастыре, где принял ряд строгих обетов и носил вериги."Которым обычаем царевичю Дмитрею смерть случилась?"
Процедура расследования преступлений в тот период регламентировалась "Судебником" Ивана IV. Он был принят на Земском соборе 1549 года и утвержден в 1551 году церковно-земским Стоглавым собором. Его нормы предписывали иерархическую систему "расспросов". Они велись в определенной последовательности: сначала показания давали представители духовного сословия по нисходящему чину – от архимандритов до дьяконов, затем "дети боярские", приказчики, старосты, целовальники и крестьяне. Допросы членов одной семьи также проводились в порядке старшинства. Однако по компоновке допросных листов угличского дела трудно судить, придерживалась ли комиссия строго этого порядка. Всего следственной комиссией Шуйского были допрошены от 140 до 150 человек различных сословий – от архимандрита Федора и членов семьи Нагих до дворовых слуг. При этом многие свидетельствовали с чужих слов, но на вооружении тогдашних органов дознания уже была процедура очных ставок ("с очей на очи"). Правда, судя по материалам "расспросов", комиссия прибегала к ней достаточно редко.
Версия первая
В Угличском "обыскном" деле отражены две версии гибели младшего отпрыска Ивана Грозного, отработанные комиссией Шуйского. Согласно первой, царевич во время игры в "тычку" (играющие поочередно бросают с острия нож так, чтобы он, перевернувшись в воздухе, воткнулся в землю в очерченном круге) в припадке эпилепсии, которой он страдал, "набросился" горлом на свой ножик.
Показания
В основу доказательств по этой версии были положены показания очевидцев происшествия – няньки Василисы Волоховой, кормилицы Арины Тучковой, постельницы Марьи Колобовой, стряпчего Семена Юдина и четверых мальчиков, игравших с царевичем в "тычку" (при этом показания за всех давал самый старший из них – сын постельницы Петрушка Колобов). Из показаний Волоховой: "И бросило его на землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туто его и не стало". Из показаний Тучковой: "И она того не уберегла, как пришла царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся…". Из показаний Колобовой: "Ходил царевич Дмитрей в субботу по двору, играл с жильцы ножиком, и она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся…" Из показаний стряпчего Семенки Юдина: "…Тешился [царевич] с жильцами, с робятки с маленькими в тычку ножом, и пришла на него немочь падучая, и бросило его о землю, и било его долго, и он накололся ножом сам". Из показаний мальчиков: "А жильцы царевичевы, которые играли с царевичем, Петрушка Самойлов, сын Колобова, Баженко Нежданов, сын Тучков, Ивашко Иванов, сын Красенского, Гришка, Ондреев сын Козловского, сказали: играл де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь, падучий недуг и набросился на нож…".
Версия вторая
Согласно материалам расследования, версия убийства и имена предполагаемых убийц ("Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской") – исходили первоначально от царицы Марии Нагой и распространялась одним из ее братьев – Михаилом.
Показания
Из показаний игумена Савватия: "Ажно царевич лежит во Спасе [церковь] зарезан и царица сказала: зарезали-де царевича Микита Качалов, да Михайлов сын Битяговского Данило, да Осип Волохов". Из показаний Волоховой: "…И как царевич в болезни в черной покололся ножом, и царица Марья сбежала во двор и почала ее, Василису, царица Марья бити сама поленом, и голову ей пробила во многих местах, и почала ей, Василисе, приговаривать, что будто се сын ее, Василисин, Осип, с Михайловым сыном, Битяговского, да Микита Качалов царевича Дмитрея зарезали…" Из показаний Михаила Нагого: "…Майя в 15 день, в субботу, в шестом часу дни, зазвонили в городе у Спаса […] и чаял он того, что горит, бежал он к царевичю на двор, а царевича зарез[али] Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данила Битяговской…". Для проверки версии убийства члены комиссии ограничились двумя вопросами "Петрушке Колобову со товарищи": "Кто в те поры за царевичем были?" Мальчики ответили, что кроме них рядом с Дмитрием были мамка, кормилица и постельница. Тогда следователи уточнили: "Да Осип, Василисин сын, Волохов, да Данило, Михайлов сын, Битяговского, в те поры за царевичем были ли?" "…Осипа Волохова и Данила Михайлового сына, Битяговского, в те поры за царевичем не было и за царевичем не хаживали", – таков был ответ, который удовлетворил комиссию.
"И посадские люди кинулися за Михайлом Битяговским"
После внимательного прочтения текста "Угличского столбца" становится очевидным, что главной целью комиссии стало установление обстоятельств расправы над дьяком Михаилом Битяговским и еще четырнадцатью угличанами, а также степени причастности к массовым беспорядкам царицы Марии и ее родни. Историки предполагают, что городской приказчик Русин Раков, должностное лицо и активный участник событий, встретил комиссию Шуйского по дороге в Углич, и ее глава был осведомлен о роли Нагих в случившемся и спешил зафиксировать ее в "протоколах допросов".
Показания
Из показаний Михайла Нагого: "И того ж дни, майя в 19 день, в вечеру […] [рас]прашивали Михайла Нагово: […] для он чего велел убити Михайла Битяговского, и Михайлова сына, Данила, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова, и Осипа Волохова, и посадских людей, и Михайловых людей, Битяговского, и Осиповых, Волохова; и для чего он велел […] сбирати ножи, и пищали, и палицу железную, и сабли, и класти на у[би]тых людей […]?". Нагой, отпираясь, ответил, что "тех всех людей, которые побиты, побили чернье; а он, Михайло Нагой посадски[м] всяким людем побити их не веливал; […] а сбирал ножи, и пищали, и сабли, и палку железную и клал на побитых людей городовой приказчик Русин Раков…" Его показания опровергал Григорий Нагой: "А вчерась де, во вторник, майя в 19 день, брат его, Михайло Нагой, велел городовому приказчику Русину Ракову сбирати ножи и велел курячьей кровью кровавити; да велел палицу железную добыть. И те ножи и палицу велел брат его, Михайло Нагой, покласти на те люди, которые побиты: на Осипа Волохова, да на Дани[ла] на Михайлова сына, Битяговского, да на Микиту на Качалова, да на Данила на Третьякова для того, что де будто се те люди царевича Дмитрея зарезали". Из показаний Нагого хорошо видны масштабы побоища: "И Григорей Федоров, сын Нагово, в распросе сказал: "…На двор прибежали многие люди посадские и посошные и почали говорить, неведомо кто, что будто зарезали царевича Дмитрея Михайлов сын, Битяговского, Данило, да Осип Волохов, да Микита Качалов; а Михайло Битяговской учал разговаривать, и посадские люди кинулися за Михайлом Битяговским, и Михайло убежал в Брусеную избу на дворе, и посадские люди выломали двери и Михайла выволокли, и тут его убили до смерти, а Данила Третьякова тут же с Михайлом убили вместе; а сына Михайлова, Данила Битяговского, и Микиту Качалова убили в дьячьей в Розрядной избе; а Осипа Волохова привели к царице вверх, к церкви, к Спасу, и тут его перед царицею убили до смерти; а людей Михайловых, Битяговского, четырех человек, и Осиповых, Волохова, двух человек, и посадских людей трех человек, где кого изымали, убили чернью, неведомо где; и того он не ведает, про что тех людей побили…". Убийства сопровождались разбоем и грабежами: "А на Михайлов двор Битяговского пошли все люди миром, и Михайлов двор разграбили, и питье из погреба в бочках выпив, и бочки кололи, да с Михайлова ж двора взяли Михайловых лошадей девятеро". Самосуд на время приостановили архимандрит Федор и игумен Саваттий, приехавшие в Угличский кремль. В момент, когда жену дьяка Битяговского, "ободрав, нагу и простоволосу поволокли" с детьми на площадь перед дворцом, монахи "ухватили" Битяговскую с дочерьми "и отняли их и убити не дали". Но после их отъезда расправа возобновилась.
Ответ на незаданный царице вопрос
В "Угличском столбце" нет показаний Марии Нагой. Царица обладала "судебным" иммунитетом, лишить которого ее не мог даже патриарх. Только она одна могла пояснить, почему в первые же минуты после смерти Дмитрия она назвала убийцами Данилу Битяговского и других родственников дьяка. Однако у историков есть на удивление единодушный ответ на этот не заданный вопрос.
"Прашивал сверх государева указу денег ис казны"
По восшествии на престол Федора Ивановича, Дмитрий вместе с матерью и ее родственниками Нагими по решению "всех начальнейших людей" (регентский совет) был отправлен в Углич в статусе удельного князя, однако был лишен права распоряжаться доходами своего княжества, и угличский двор стал получать деньги "на обиход" из царской казны. Реальная власть сосредоточилась в руках "служилых людей" во главе с дьяком Битяговским, которые были присланы из Москвы. В показаниях комиссии стряпчий царицы рассказал, что Нагой Михаил постоянно "прашивал сверх государева указу денег ис казны", а Битяговский "ему отказывал", из чего проистекали "ссоры и брань". Интересно, что последняя стычка между Нагим и дьяком произошла утром 15 мая. О конфликте интересов клана Нагих и Битяговского свидетельствовала в челобитной царю вдова Битяговского: "Муж мой Михайло говорил многижда да и бранился с Михаилом [Нагим] за то, что он добывает безпрестанно ведунов и ведуней к царевичю Дмитрею, а ведун… Ондрюшка Мочалов безпрестанно жил у Михаила да у Григория… и про тебя, государя, и про царицу Михайло Нагой тому ведуну велел ворожити…".
"Кому это было выгодно?"
Гораздо меньше единодушия проявляют исследователи в отношении одного из отправных постулатов следствия "А кому это выгодно?" Впрочем, главным образом дискуссия ведется вокруг того, причастен или нет к гибели царевича Борис Годунов. Он, будучи с 1587 года правителем российского государства де-факто, как считают большинство историков, стремился де-юре возвести свой род на престол, на пути к которому преградой мог стать Дмитрий, а это можно считать мотивом. Один из первых крупных российских историков, Николай Карамзин излагал в своей "История государства Российского" версию о том, что царский клеврет все же опасался, что после смерти Федора I трон займет его брат и пытался устранить его физически. Сначала с помощью мамки Волоховой царевича пытались отравить медленно действующим зельем, а когда этот план провалился, убить Дмитрия Годунов поручил неким Владимиру Загряжскому и Никифору Чепчугову. После того, как они отказались, Клешнин приискал Годунову другого исполнителя – дьяка Битяговского, "ознаменованного на лице печатию зверства". Однако не все историки согласны с тем, чтоу Годунова были резоны желать смерти царевичу. Дело в том, что Мария Нагая была восьмой женой Грозного. Этот брак, равно как и несколько предыдущих, православная церковь не благословляла, и он считался незаконным, а ребенок – незаконнорожденным и не представлял угрозы династическим устремлениям Годунова, рассуждали эти исследователи.С точки зрения сегодняшнего уголовного процесса
Большинство представителей исторической науки, подобно Карамзину, не поверили выводам следствия о нечаянном самоубийстве царевича. Историк Сергей Соловьев отмечал: "Следствие было произведено недобросовестно. Не ясно ли видно, что спешили собрать побольше свидетельств о том, что царевич зарезался сам в припадке падучей болезни, не обращая внимания на противоречия и на укрытие главных обстоятельств". (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.IV (Т.7-8). М., 1960. С. 321-322.). По мнению еще одного известного историка Василия Ключевского, комиссия "вела дело бестолково или недобросовестно, тщательно расспрашивала о побочных мелочах и позабыла разведать важнейшие обстоятельства, не выяснила противоречий в показаниях, вообще страшно запутала дело". (Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция XLI// Ключевский В.О.Сочинения в 8 томах. Т.III. М.,1957. С.22.). В свою очередь историки более позднего, XX века, Александр Тюменев и Руслан Скрынников считали, что расследование комиссии отличалось полнотой и достоверностью, не было предвзятым, и не оставило в этой исторической драме "белых" пятен. (Тюменев А.И. Пересмотр известий о смерти царевича Дмитрия//журнал Министерства народного просвещения. Ч.15.1908.Май; Скрынников Р.Г. Россия накануне "Смутного времени".М.1981.)Grand mal и еще одна версия гибели царевича
Интересное исследование предпринял известный специалист в области уголовного права доктор юридических наук Иван Крылов (1906-1996). Он проанализировал материалы угличского следственного дела с позиции современных методов криминалистических исследований (кстати, именно он указал, что имеет право на существование как минимум еще одна версия: царевич погиб в результате неосторожного убийства, происшедшего от броска ножом кем-либо из участников игры). Крылов обратился к одному из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии доктору медицинских наук Рэму Харитонову с вопросом: мог ли царевич, если нож действительно находился в его руках во время припадка, нанести себе смертельное ранение? После знакомства со следственным делом Харитонов твердо ответил: не мог, так как во время большого судорожного припадка (grand mal) больной всегда выпускает находящиеся в руках предметы. Заключение профессора Харитонова, по мнению Крылова, опровергает показания свидетелей о том, что царевич "покололся ножом" (Крылов И.Ф. Были и легенды криминалистики. 1987. С.93.). Другие криминалисты, исследовавшие угличское дело с точки зрения сегодняшнего уголовного процесса, называли очевидные, на их взгляд, изъяны, которые не позволяют сделать однозначный вывод о происшедшем с царевичем Дмитрием. К ним были отнесены отсутствие описания места, где произошла трагедия, ножа, которым якобы царевич себя ранил. Нет также описания раны царевича Дмитрия, ее характера и локализации, следовательно, невозможно сделать вывода о том, могла ли быть причинена ему рана таким предметом."Царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом"
2 июня 1591 года митрополит Геласий доложил результаты расследования смерти царевича на совместном заседании Освященного собора и Боярской думы. В свою очередь решение собора о происшедшем в Угличе 15 мая 1591 года было объявлено патриархом Иовом: "Перед государем Михайлы и Григория Нагих и углицких посадских людей измена явная: царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом; а Михайла Нагой государевых приказных людей, дьяка Михайлу Битяговского с сыном, Никиту Качалова и других дворян, жильцов и посадских людей, которые стояли за правду, велел побить напрасно. За такое великое изменное дело Михайла Нагой с братьею и мужики угличане по своим винам дошли до всякого наказанья. Но это дело земское, градское, то ведает Бог да государь, все в его царской руке, и казнь, и опала, и милость, о том государю как Бог известит…".
Всех, включая колокол, наказали "по винам"
Царский вердикт "по винам" был следующий: царицу Марию постригли в монахини, братьев Нагих отправили в ссылку, посадских, принявших участие в убийствах и грабежах, кого казнили, а кого сослали "на житье" в Сибирь, после чего город на Волге обезлюдел. "Наказан" был и колокол, который созвал угличан "с топоры, и с саблями, и с рогатинами". Его сбросили с колокольни, высекли плетьми, вырвал "язык", отрубили одно "ухо" и выслали на 300 лет в Тобольск (в настоящее время он висит в угличской церкви царевича Димитрия На крови).
Комментариев нет:
Отправить комментарий