В чем причина стрессов и страхов?

А как было бы хорошо, если бы нам удавалось создавать вокруг себя атмосферу спокойствия! Не тревожиться самим и не вызывать чувство тревоги у других людей. Увидев спокойного человека, стараться понять его внутренний мир, а не заражать его своими страхами.

Архимандрит Андрей (Конанос)

На каждого из нас у Бога есть план – и прекрасный план. Поверь в это, доверься Ему, и ты сам это увидишь. Господь заберет у тебя весь твой страх, всю твою тревогу. Исчезнет беспокойство, этот холод в животе, который бывает у школьника, идущего в школу, не выучив урок.

Именно такое чувство появляется у нас тогда, когда нам не хватает веры, любви, понимания того, что наши ближние любят нас, и что помимо этого есть еще святые, которые молятся за нас, и есть Бог, Который защищает нас. А когда Господь отворачивается от человека, он становится холодным, его душа леденеет. И вот ему уже не на кого опереться, некуда пойти. Отсюда и появляется чувство страха.
И если мы хотим, чтобы наши дети не знали страха, нам нужно научиться передавать им ощущение спокойствия, тишины и защищенности. Другой человек, находясь рядом с нами, должен иметь возможность дышать, быть самим собой, а не нервно думать про себя: «Как он отреагирует на мои слова? Как мне сказать ему об этом? А если он поймет меня неправильно? Если рассердится? Что будет?»
Такие мысли и формируют чувство страха. Наше эго вызывает у детей боязнь говорить с нами. Они замыкаются в себе и не могут сказать о том, что чувствуют на самом деле, потому что боятся сказать об этом. Ведь ребенок помнит, что однажды он уже сказал правду, но за этим последовали побои, унижения, угрозы.
Наше присутствие не должно вызывать чувство страха у других людей. Мы должны источать спокойствие. Это очень ценно – для всех.
Необходимо уважать другого человека, его личность, возможности и потенциал. Не нужно ограничивать его какими-то рамками и ставить перед ним цели, которые он обязан достичь. Наоборот, его нужно уважать – даже если речь идет, например, о еде.  Бывает, что еда превращается для ребенка в сплошной стресс, потому что родители кричат: «Попробуй только не съешь это!» Но он не может есть в таком состоянии! Эта пища будет для него отравой.

Далее

Христианская философия брака

Профессор С.В. Троицкий

Глава 3 Безгрешное рождение
Религиозная интуиция объясняет нам и то, поче­му в брачной жизни действительность так расходит­ся с идеалом, почему приходится говорить и о дру­гих целях брака, кроме единения в любви, почему, наконец, эти другие цели часто не только ставят на второй план главную, но иногда заставляют и со­всем забывать о ней.

Библия знает не только нормальный брак в раю, но знает и брак после великой мировой катастро­фы, которую она именует грехом.
Дивное отличие человека от остального органи­ческого мира, его интеллектуальное сознание и сво­бода были вместе с тем и великой для него опасно­стью. Это сознание и эта свобода имели пред собой высокие задачи, которых не мог решить остальной органический мир, почему этот мир и явился толь­ко как бы почвой, на которой должен был разви­ваться человек. Чуть не каждый день видим мы но­вые великие чудеса, творимые интеллектом человека, а вожди человеческой мысли мечтают о еще больших достижениях в будущем и даже о победе над самой смертью. «Все живые существа держатся друг за дру­га и все подчинены гигантскому порыву, — пишет Бергсон. — Животное опирается на растения, человек живет благодаря животному, а все человечество во времени и пространстве представляет одну огромную армию, движущуюся с каждым из нас, впереди и позади нас; своим напором оно способно победить всякое сопротивление и преодолеть многие препят­ствия, в том числе, может быть, и смерть»[1].
Но великой опасностью для человеческой свобо­ды и сознания является то обстоятельство, что они могут пойти и в ненадлежащем направлении. Этот дар Прометея, это сознание и свобода должны бы всегда идти в идеалистическом направлении, к ве­ликим целям совершенства человека и его полного господства над внешним миром, всегда бы человек должен иметь Бога в своем разуме (Рим. 1, 28), как говорит Апостол Павел. Но свобода, по самому сво­ему понятию, может и изменить свое направление, может оторваться от мысли о Боге, может поста­вить на второй план высокие идеалистические цели, а взять на себя задачи, которые мог и должен был бы осуществлять инстинкт. Отношение человека к внешнему миру и к растительным процессам свое­го тела должно бы быть отношением господства, при котором его разум отделяется от слияния и с внешним миром и со своими физическими стрем­лениями (Быт. 1, 28; 2, 14), но человеческая воля может признать за внешним миром и за своими растительными процессами высшую ценность, напра­вить на них свое сознание, свой дар познания и как бы слить их с ними. Это соединение с расти­тельной жизнью и называется в Библии вкушением с дерева познания (Быт. 2, 17), так как его результатом является познание добра и зла на опыте. Мы уже видели, что по библейской антропологии размножение принадлежит к той же области несознательного, инстинктивного бытия, как и питание, и что размножение есть, в сущности, один из видов питания. И Библия видит источник извращения природы человека, источник греха именно в отно­шении человеческого сознания и свободы к пита­нию, которое произошло вследствие отклонения ее от идеальных целей, но она признает и то, что по­следствием такого отношения к питанию было изменение и в родовой жизни человека, а это изме­нение, в свою очередь, отразилось и на брачной жизни человека. Чтобы видеть, в чем именно за­ключается это изменение, нужно сравнить библейское повествование о рождении безгрешном и рож­дении греховном. О первом мы будем говорить в этой, 4-й главе, о втором — в следующей, 5-й.
Но возможно ли вообще безгрешное рождение, безгрешная родовая жизнь человека? На этот во­прос у очень многих авторитетнейших древнехристи­анских писателей мы встречаем отрицательный ответ. Отрицание самой возможности такой безгреш­ности мы находим, например, у святого Григория Нисского, у святителя Иоанна Златоуста, у блаженного Феодорита, у Прокопия Газского, у святого Иоанна Дамаскина, у святого Максима Исповедни­ка, у Евфимия Зигабена, у святого Симеона Солунского, у Патриарха Константинопольского Иеремии, у Максима Трека и т. д. Все они, в сущности, по­вторяют мысли, высказанные в качестве «гадания»[2] святым Григорием Нисским. Он опирается на тот факт, что Библия не упоминает о рождении до гре­хопадения[3] и предполагает, что без грехопадения род человеческий или ограничился бы четой перво­зданных, или размножался бы каким-то другим способом, каким размножаются Ангелы. «Какой способ размножения естества ангельского — это не­изреченно и недомыслимо. Впрочем, несомненно (? — С. В. Тр.) он есть и оный мог действовать и у людей, малым чем от Ангелов умаленных (см.: Пс. 8, 6), приумножая род человеческий до меры, опре­деленной советом Сотворшего. Человек мог быть без брака, — рассуждает далее святой Григорий, ста­вя брак в неразрывную связь с размножением, — так же как Ангелы существуют без брака, но Бог предусмотрел, что род человеческий не пойдет пря­мым путем к прекрасному и потому отпадет от рав-ноангельской жизни, и чтобы не сделать малым число душ человеческих вследствие утраты того способа, каким Ангелы возросли до множества, дает людям способ взаимного преемства скотский и не­разумный»[4].
Подобные мысли находим у святителя Иоанна Златоуста в его разных произведениях.
Связывая брак с размножением и забывая о сло­вах Христа (Мф. 19, 4 — 6), Златоуст пишет: «Не упо­минается о браке в раю. Была нужда в помощнице, она и была дана. Брак не был необходим. После греха явился и брак. Это смертная и рабская одеж­да, ибо где смерть, там и брак. Какой брак создал Адама? Какие скорби рождения создали Еву? Бог мог создать людей... Он позаботился бы о способе увеличения человеческого рода... Почему брак не раньше обмана, почему совокупление не в раю, по­чему скорби рождения не раньше проклятия? Пото­му, что брак был излишен, а потом сделался необ­ходим вследствие нашей слабости»[5]. «Предвидя грех, — пишет зависящий от Златоуста в своих тол­кованиях блаженный Феодорит, — Бог образовал мужской и женский пол. Бессмертная природа не имеет нужды в женском поле»[6]. «Хотя брак наш — грех, — пишет Прокопий Газский, — однако он же причина благословения и размножения. Брака не было в раю до греха. Если вернемся, откуда ниспали, брака не будет, по словам Спасителя, как не будет и смерти. А отсюда очевидно (? — С. В.  Тр.), что его не было и в начале. Но не было бы только два, а Бог, создавший множество Ангелов, умножил бы и род человеческий»[7].
«Девство господствовало в раю, — пишет святой Иоанн Дамаскин. — Когда смерть вошла в мир, Адам познал жену свою. «Плодитесь и размножай­тесь» означает не то умножение, которое происхо­дит через совокупление. Ибо Бог мог другим спо­собом распространить наш род, если бы он соблю­дал Его заповеди. Но, предвидя грех, Бог создал мужчину и женщину. Христос от Отца и от Мате­ри рожден без брака»[8].
«Бог не хотел, чтобы у нас было происхождение неразумное и от семени (pofiq) и грязи (ptmapiav), — пишет святой Симеон Солунский, — так как мы добровольно стали смертными, то Он допустил, чтобы передача рода действовала так, как у живот­ных, чтобы мы знали, куда ниспали. И это до тех пор, пока Умерший за нас и Воскресший не обессмертит нетленную природу»[9]. То же повторяет пат­риарх Константинопольский Иеремия II в своих ответах тюбингенским богословам 1576 году. «Брак,— говорит он, — учрежден по случаю греха, так как люди через смертность и продолжение рода уподо­бились неразумным тварям»[10].
В России из авторитетных защитников этого мнения нужно отметить Максима Трека. Одно его произведение так и озаглавлено: «Противу глаголя­щих, яко плотским совокуплением и рождением хотяше множитися человеческий род, аще бы и не coгрешили праотцы». «Иным убо образом превосходящим хотяше множитися род человеческий»[11], — ут­верждает он.
Несмотря на авторитетность этих имен, число которых можно бы и увеличить, нужно признать, что это учение в последней своей основе является данью, которую заплатили древние церковные писа­тели языческой школе, а вовсе не учением библей­ским и церковным[12].
Вся греческая философия глубоко рационалис­тична. Осознав в логосе, в разуме или, точнее, в рассудке главное свое отличие от животного мира, древнее человечество придало ему слишком боль­шое значение, и древняя философия была, в сущ­ности, апофеозом и проекцией во внешний мир человеческого разума. Ко всему, что неразложимо на его категории, как во внешнем мире, так и в самом человеке, ко всему «бессловесному (άλογος,  то есть «нелогичному») и животному», по выражению святого Григория, она относилась отрицатель­но, как к морально недолжному или, во всяком случае, несовершенному, и это как во внешнем мире, так и в самом человеке. Материя для нее является как μή όν, как не-сущее и считается ис­точником зла. Все бессознательное в человеке счи­тается несовершенством, как сближающее его с животным миром.
На других метафизических предпосылках покоит­ся откровенное учение. Оно смиряет человеческий разум и сверху и снизу. Учением о Троичном Боге оно ставит Высшее Бытие над категориями челове­ческого разума. Учением о творении материи и все­го мира этим Бытием оно реабилитирует не только материю, но и бессознательную жизнь в самом человеке. Признавая превосходство человека над жи­вотным и растительным миром, оно, однако, не от­деляет их непроходимой пропастью. Творение человека не выделяется из творения всего вещественно­го мира, как творения Ангелов, а является его за­вершением. Человек творится в один день вместе с высшими животными и творится из той же земли, из которой творятся и животные, почему вполне прав поэт в своем шуточном по форме, но глубо­ком по смыслу стихотворении:
Да и в прошлом нет причины
Нам искать большого ранга,
И по мне шматина глины
Не знатней орангутанга[13].
Вместе с животным миром человек получает и благословение питания.
В сходных выражениях дается благословение на размножение и человеку и животному. Сам Бог приводит к человеку не только жену, но и живот­ных (Быт. 2, 19).
И как приведение жены к мужу не есть лишь единичный, имевший место в раю факт, а есть по­стоянное тяготение одного пола к своему восполне­нию в другом, так и приведение животных к чело­веку есть постоянное тяготение всего животного мира, зашедшего в тупик в своем развитии, к един­ственному счастливому избраннику, одаренному способностью к развитию бесконечному.
И, быть может, именно это тяготение, этот жиз­ненный порыв создал у высших животных их чело­векоподобные свойства. Вот почему Библия дважды говорит о создании животных — первый раз самих по себе (Быт. 1, 20—25), второй — в связи с тяготением их к человеку (Быт. 2, 19). Таким образом, по Биб­лии, связь человека, в особенности в сфере его рас­тительной и животной жизни, с остальным живот­ным миром входит в самый план мироздания, а по­тому и сходство размножения человека с размножением животных вовсе не является показателем его ненормальности и греховности, а скорее наоборот.
Основная ошибка у святого Григория Нисского и его последователей в этом отношении состоит в том, что они, как и греческая философия, хотят видеть в идеальном человеке один дух, забывая, что идеальный человек не есть Ангел, не есть лишь дух, но и тело, которое связывает человека с остальным видимым миром. Поэтому-то им и приходится из­мышлять неизвестное Библии учение о саморазмно­жении Ангелов, о каком-то им самим непонятном другом способе размножения человечества и даже о бестелесности людей до грехопадения[14].
Примечания:
1. Творческая эволюция. Глава 3 in fine. С. 240, французский оригинал, ed. 21. Р. 293.
2. Об устроении человека. Глава 16. Mg. 44, 180. Рус. пер., 1861. С. 143. Ср.: глава 20. Mg. 44, 200: «Догад­ки и предложения».
3. Ibid. Глава 17. Mg. 44, 188.
4. Об устроении человека. Глава 17. Mg. 44, 186—191. Ср.: О девстве,  12; Слово огласительное, 28. В браке человек нисколько не отличается от зверей, пишет святой Исидор Пелусиот (письмо 192 схоластику Фе-одору. Mg. 78, 128).
5. О девстве. 15. Mg. 48, 544-545.
6. Толкование на Бытие. Вопрос 38. Рус. пер.  1905. Ч. 1. С. 26.
7. Толкование на Бытие. Глава 4. Mg. 87, 233.
8. Точное изложение православной веры. Книга 4. Глава 24. Mg. 94, 1208. Ср.: Евфимий Зигабен (около 1118 г.). Толкование на псалом 50-й.
9. О таинствах. Глава 38. Mg. 155, 381.
10. A.  Wurt. Р. 241. Ср.: Gass. Symbolik d. Griechish. Kirche. Berlin, 1892.
11. Творения. Казань. Т. 1. С. 431-435.
12. Быть может, некоторое и, во всяком случае, вто­ростепенное значение в таком принижении брака и родовой жизни имел и мотив, о котором говорит Ориген: «Думать, что брачная жизнь ведет к погибели, по­лезно, так как это побуждает стремиться к совершен­ству» (Толкование на Иеремию. 14, 4. Mg. 16. 508— 509), но здесь нужно помнить строгое осуждение Апо­столом «лицемерия тех сожженных в совести своей лжесловесников, которые запрещают вступать в брак» (1 Тим. 4, 2-3).
13. А. Толстой. Послание к Лонгинову.
14. Григорий Нисский. Об устроении человека. 17. Mg. 44, 188.
Метки: брак, семья
Pages: 1 2 3 4 5

Лев Толстой и Чехов: как начинался спор системной и адресной помощи

Лев Толстой был и вдохновителем, и рядовым участником первой переписи нуждающегося населения Москвы. Это был один из первых опытов системной благотворительности
Как известно, отмена крепостного права, произошедшая в России в 1861 году, имела далеко не только позитивные последствия.

Множество наших соотечественников — ранее, пусть худо-бедно, но присмотренных деревенской общиной, вместе со свободами получили отсутствие каких бы то ни было социальных гарантий. Не имея социального опыта проживания в крупных городах, предоставленные сами себе, они моментально становились обитателями городского дна. Именно эти люди в первую очередь нуждались в поддержке благотворительных институтов — как государственных, так и частных.
Чтобы выявить масштабы и характер бедствия, в 1882 году в Москве провели первую серьезную перепись населения. Среди прочих в ней, в качестве простого переписчика, участвовал писатель Лев Николаевич Толстой. Он вызвался добровольно — чтобы, во-первых, почерпнуть из этого мероприятия новые материалы для литературных трудов, а во-вторых, чтобы помочь нуждающимся словом и делом. Но тотчас передним встал вопрос всех благотворителей — что важнее — получить полные данные и обустроить помощную систему, или…
«Накормить старуху»
Лев Толстой был не только участником переписи — он стоял в ряду ее инициаторов. Еще в самом начале 1882 года он писал в статье  «О переписи в Москве»: «Будем записывать, считать, но не будем забывать, что если нам встретится человек раздетый и голодный, то помочь ему важнее всех возможных исследований, открытий всех возможных наук; что если был бы вопрос о том, заняться ли старухой, которая второй день не ела, или погубить всю работу переписи, то пропадай вся перепись, только бы накормить старуху!»
Планы самые благородные: «Я предлагал воспользоваться переписью для того, чтобы узнать нищету в Москве и помочь ей делом и деньгами, и сделать так, чтобы бедных не было в Москве».
Когда же дело дошло до дележа участков, Лев Николаевич выбралсебе один из самых неблагополучных, Проточный переулок и его окрестности. Стоявшие здесь доходные дома могли поспорить с точки зрения нищеты и криминала с легендарной московской Хитровкой, а во многом и превосходили ее. Большинство из них принадлежало к неформальному, и, прямо говоря, преступному,  объединению «Ржаная крепость».

Далее

Двадцать лет русского языка

Наталья Резник

Боулдер, Колорадо

За те уже почти четырнадцать лет, что я живу в Америке, мои дети побывали на уроках не меньше десятка русских учителей.

Когда моей дочери было лет восемь, одна учительница даже приезжала к нам домой. Однажды после урока она мне сказала:
— Мне надо с вами поговорить. Ваш ребенок меня поправляет. Учителя поправлять нельзя.

Я спросила:
— А в чем она вас поправляет?
— Сегодня я ей говорю: «Ты меня пóняла?» А она: «Надо говорить «понялá». Что это за безобразие?

Далее

Самая хорошая ошибка

Сегодня технологии повсюду, жизнь каждый день предлагает нам немыслимые доселе вещи, притом часто взаимоисключающие. Например, развиваются технологии, совершенствующие контрацепцию – незачатие. Там, где природа создала бы жизнь, технология вмешивается со своей претензией: «Нет, это контролирую я! Жизнь будет, если захочу я!»

Существует и обратное явление: где имеется проблема с рождаемостью, технология снова вмешивается: «Я создам плодовитость. И не только ее, но и саму жизнь! Я могу не только улучшить здоровье эмбриона посредством хирургического вмешательства или иным способом, но и изменить генетические характеристики плода!» У технологии имеются такие претензии, потому что само общество хочет этого, общественное мнение хочет этого, наука хочет этого – все считают, что всё это очень хорошо. А почему?
Научное знание может обернуться тиранией – посмотрите, какие дилеммы ставит перед родителями возможность прервать беременность в любой момент. Современные средства диагностики отслеживают развитие плода на разных этапах беременности. Люди идут к врачу, а он им говорит:
– Мы провели тест, и у вашего ребенка, вероятно, будет синдром Дауна.
– Синдром Дауна?!
– Да.
– Вы уверены?
– Скорее всего, это так. Сохраните плод еще на месяц, мы проведем и другие наблюдения и скажем точнее, с какой вероятностью.
Спустя известное время врач говорит:
– Сейчас у нас есть некоторые надежды.
– Но, доктор, вы же раньше говорили, чтобы я сделала аборт! А какой была вероятность?
– 30% за то, что синдрома нет, а сейчас 50%.
Вот так и начинается тирания знания. «Зачем мне надо было это знать, и что нам теперь делать?» – недоумевают многие родители. А если ребенок родится с синдромом Дауна, то кто может сказать, что ему плохо будет житься на этом свете? А что ему? Он же исключительная личность.
У нас в Аттике, в митрополии, было трое таких детишек, они помогали при храме. Это были невероятные дети! Однако если у ребенка болезнь Хантингтона, то это будет означать, что он буквально будет деградировать. И наука услужливо предлагает тебе решение:
– Да сделайте вы аборт, и всё тут. Так не живут! Неужели тебе, отче, так хочется увидеть, чтобы человек так жил и страдал?
Нет, конечно же, я не хочу видеть никого живущим таким образом. Но я не хотел бы также, чтобы хоть один человек был уничтожен, прежде чем ему дадут возможность жить. И, кроме того, давайте быть честными: то, что вы делаете с ребенком на 6-м месяце беременности, вы бы сделали на 6-й день после его рождения? Нет, не сделали бы. Почему же мы делаем вид, будто не понимаем этого?
К нам, бывает, приходят супруги, у которых между собой разногласия: один хочет сохранить ребенка, а другой – сделать аборт. Бывает, один другому угрожает:
– Если сохранишь его, мы разведемся!
И тогда они идут к духовнику в надежде разрешить проблему.
Это действительно трудно. Однажды пришел молодой человек со своим тестем – их направил духовник. Этот молодой человек хотел стать священником. Но тогда он сказал мне так:
– Владыко, вы будете отговаривать меня, но я просто хочу, чтобы вы знали: моя жена беременна, ее осмотрели и сказали, что ребенок будет инвалидом. Мы просто с ума сошли после этого. Но решили, владыко: мы сделаем аборт! Я знаю, что это грех. Знаю, что лишусь священства навсегда. Я всё знаю, но я не могу, отче, я не могу!

Далее

Несколько слов о нашей церкви и духовенстве

Гоголь Н.В.

Напрасно смущаетесь вы нападениями, которые теперь раздаются на нашу Церковь в Европе. Обвинять в равнодушии духовенство наше будет также несправедливость. Зачем хотите вы, чтобы наше духовенство, доселе отличавшееся величавым спокойствием, столь ему пристойным, стало в ряды европейских крикунов и начало, подобно им, печатать опрометчивые брошюры?

Церковь наша действовала мудро. Чтобы защищать ее, нужно самому прежде узнать ее. А мы вообще знаем плохо нашу Церковь. Духовенство наше не бездействует. Я очень знаю, что в глубине монастырей и в тишине келий готовятся неопровержимые сочинения в защиту церкви нашей. Но дела свои они делают лучше, нежели мы: они не торопятся и, зная, чего требует такой предмет, совершают свой труд в глубоком спокойствии, молясь, воспитывая самих себя, изгоняя из души своей все страстное, похожее на неуместную, безумную горячку, возвышая свою душу на ту высоту бесстрастия небесного, на которой ей следует пребывать, дабы быть в силах заговорить о таком предмете. Но и эти защиты еще не послужат к полному убеждению западных католиков.
Церковь наша должна святиться в нас, а не в словах наших. Мы должны быть церковь наша и нами же должны возвестить ее правду. Они говорят, что Церковь наша безжизненна. — Они сказали ложь, потому что Церковь наша есть жизнь; но ложь свою они вывели логически, вывели правильным выводом: мы трупы, а не Церковь наша, и по нас они назвали и Церковь нашу трупом. Как нам защищать нашу Церковь и какой ответ мы можем дать им, если они нам зададут такие вопросы; «А сделала ли ваша Церковь вас лучшими? Исполняет ли всяк у вас, как следует, свой долг?» Что мы тогда станем отвечать им, почувствовавши вдруг в душе и в совести своей, что шли все время мимо нашей церкви и едва знаем ее даже и теперь? Владеем сокровищем, которому цены нет, и не только не заботимся о том, чтобы это почувствовать, но не знаем даже, где положили его. У хозяина спрашивают показать лучшую вещь в его доме, и сам хозяин не знает, где лежит она.
Эта Церковь, которая, как целомудренная дева, сохранилась одна только от времен апостольских в непорочной первоначальной чистоте своей, эта церковь, которая вся с своими глубокими догматами и малейшими обрядами наружными как бы снесена прямо с неба для русского народа, которая одна в силах разрешить все узлы недоумения и вопросы наши, которая может произвести неслыханное чудо в виду всей Европы, заставив у нас всякое сословье, званье и должность войти в их законные границы и пределы и, не изменив ничего в государстве, дать силу России изумить весь мир согласной стройностью того же самого организма, которым она доселе пугала, — и эта церковь нами незнаема! И эту Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь!
Нет, храни нас Бог защищать теперь нашу церковь! Это значит уронить ее. Только и есть для нас возможна одна пропаганда — жизнь наша. Жизнью нашей мы должны защищать нашу церковь, которая вся есть жизнь; благоуханием душ наших должны мы возвестить ее истину. Пусть миссионер католичества западного бьет себя в грудь, размахивает руками и красноречием рыданий и слов исторгает скоро высыхающие слезы.
Проповедник же католичества восточного должен выступить так перед народ, чтобы уже от одного его смиренного вида, потухнувших очей и тихого, потрясающего гласа, исходящего из души, в которой умерли все желания мира, все бы подвигнулось еще прежде, чем он объяснил бы самое дело, и в один голос заговорило бы к нему: «Не произноси слов, слышим и без них святую правду твоей церкви!»
Н.В. Гоголь. Выбранные места из переписки с друзьями. Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве (Из письма к гр. А. П. Т.........му) М., 2000.

Далее

Жанна Таль: За что я благодарю Бога и моих родителей

Ангелина, Жанна и Михаил Таль.

Рижанка Жанна Таль, дочь одного из самых известных и уважаемых горожан столицы Латвии, чемпиона мира по шахматам, гроссмейстера Михаила Таля, поделилась своими «Выводами последнего времени».

На информационно-аналитическом портале о шахматах Chess-News Жанна Таль написала:
Чем дольше живу, тем искренее благодарю Бога за моё детство и моих родителей.

За то, что не было у нас дома диссидентской литературы.
За то, что не собирались у нас дома такие компании.
За то, что не слушал никто из нас Радио Свобода. Не интересовало.
За то, что папа читал со мной «Тимур и его команда».
За то, что не он реагировал на мерзкие анонимки с репликами «К Рейгану от нас валяй!». Они прямо из почтового ящика отправлялись в мусорник.
За то, что, несмотря на выгодные предложения из США, Израиля, Европы, не уехал из своей страны.
За то, что у нас долгое время был советский, черно-белый телевизор — как бы глупо и наивно это ни звучало.
За то, что папа не вёлся на провокации и никогда не брал ни одной лишней копейки из привезённых с турниров гонораров. Даже, когда это начали делать многие — в том числе и известные сейчас «личности».

И это одна миллионная того списка, почему я могу себя считать по-настоящему счастливой.
Да, и за то, что он мне всё это передал с воспитанием.
А то, глядя на некоторых — да что там, на слишком многих — думаю, ЧТО из меня могло вырасти. И мороз по коже.
Сегодня собеседник BaltNews.lv — дочь чемпиона мира по шахматам Михаила Таля, бывшая рижанка, бывшая жительница Германии, а ныне примеряющая на себя статус россиянки Жанна Таль.
Жанна — человек неравнодушный, живо откликающийся на происходящее в мире, чем завоевала себе много друзей и сторонников с социальных сетях.
Что заставило нашего сегодняшнего гостя совершить своего рода миграцию с Запада на Восток, от так называемой западной модели демократии — к российской, которую, как и саму Россию, Западу вряд ли понять умом и измерить футами и дюймами. И что Жанна имеет в виду, когда на своей странице в «Фейсбуке» говорит об агонии западного мира?
— Жанна, что за агония и каковы, по-вашему, ее приметы?
— Приметы эти наблюдаются уже давно. Во-первых, удручающие двойные стандарты. На Западе охотно замечают одного пострадавшего от войны сирийского ребенка, которого освещают на весь мир, и годами упорно не замечают детей, погибающих на Донбассе. Причем от рук украинской стороны — и эта информация выворачивается наизнанку.
Последний, очень яркий пример этой агонии — запрет российским атлетам участвовать в Олимпиаде. Даже «чистым», причём доказательств нарушений до сих пор не предоставлено. И самое последнее, самое мерзкое проявление этой агонии — это когда тронули инвалидов. К сожалению, это уже совсем за гранью любой морали и духовности.
— Это, что называется, за гранью добра и зла.
— А разве это не признаки агонии — сейчас опубликовали вскрытую хакерами базу данных WADA. Кстати, спасибо огромное хакерам за это. Ясно показали, что американские спортсмены могут просто так принимать сильнодействующие допинги. И их не только допускают к соревнованиям, но и не проверяют, и медали тоже никто не отбирает. А наших инвалидов, которые вынуждены принимать лекарства, чтобы выжить, просто не допускают к соревнованиям, ссылаясь на нарушения. Опять же бездоказательно.
— Это называется «игра в одни ворота». В России 140 миллионов населения и пропагандистская машина соответствующей мощности. В одном ЕС — полмиллиарда населения плюс США, Канада, Австралия и пр. Совокупно они владеют гигантской машиной пропаганды, которая перемалывает правду в ложь и ложь в правду. И главное, в этот нет никакого просвета.
— Мне кажется, все это аукается. Пока еще это не так заметно, но всё же. Смотрите, какие сейчас сложности в тех же США. В экономическом плане. Долго раздувать пузырь посредством печатного станка не получится. Под вопросом уже будущее пенсионного фонда, а это серьёзно. Политические проблемы тоже налицо. С Украиной не вышло так, как это было запланировано.
Россию втянуть в войну не удалось. Сирию Штаты проиграли. Разве это не агония, когда американцы стреляют по сирийским войскам в условиях перемирия, а потом говорят, что «ошибочка вышла». Это такая же ошибочка, какая у них вышла в Ливии, Ираке, в Югославии. Сейчас — очередная.
— Опускаясь на нашу, латвийскую почву. Какие у вас впечатления от того, что здесь происходит?
— На это очень печально смотреть. Я когда приехала семь лет назад в Ригу из Германии, мне казалось, что я вернулась в место, где хоть как-то сохранилась наша ментальность. Но увидела экспансию западной ментальности. Например, в школах. Смотришь на лица молодежи и видишь пустоту. Правда. Стало очень страшно.
В Европе я наелась этой западной ментальности по самое горло. И, вернувшись в Ригу, очень хотелось верить, что вернулась в ту, старую… из которой уезжала. Но мне достаточно быстро стало ясно, что та Рига канула куда-то далеко. И, скорее всего, безвозвратно. Почти семь лет я наблюдала процесс деградации. Латвия постепенно всё больше подгружается в западную ментальность — начиная от обучения в школе и заканчивая  внедрением в сознание людей так называемых западных ценностей.
— Странно. Ведь в начале 90-х россияне были готовенькими сдаться с потрохами всему западному. Это и запретный плод, и хорошо знакомая и любимая культура, и поездки. Однако Запад не понял или не принял этого. Фактически, он оттолкнул русских.
— И вот теперь мы можем сказать, что Россия этой болезнью переболела. Прошла ее до самой критической стадии. И то, что происходит сейчас — это выздоровление. С каждым годом и даже месяцем люди понимают, насколько дутые, пустые и примитивные эти западные ценности. Все меньше людей стремятся на Запад. Понятно, что здесь тоже не рай. Трудности есть и будут, предстоит разгребать все, что было наворочено за 23 года, пока Россия находилась в состоянии «западной оккупации». Это будет долго и болезненно. Но процесс выздоровления пошел.
Я смотрю на маленьких ребят, которые идут в школу — у них лица другие. Они во что-то верят. Именно эта горячая вера во что-то, что выше материального, в большинстве своём отсутствует на Западе. Там смотришь на лица молодежи — не всех, но многих — и мороз по коже от пустоты.
— Я уже делился своими впечатлениями о пересмотренном недавно фильме Антониони. 70-е годы, Римский университет. Тысячи протестующих против войны Америки во Вьетнаме. Где Рим и где Америка с Вьетнамом. Сегодня такое представить невозможно.
— Посмотрите на их реакцию на теракты. Протесты? Люди сидят и рисуют на асфальте картиночки. Нет, чтобы действительно взять и что-то сделать. Кроме окрашивания аватарок на фейсбуке и лицемерных маршей мира.
И бросается в глаза равнодушие, от которого становится не по себе. Те же теракты в Ницце, в Брюсселе, в Париже. Как будто их нету. Поэтому перспективы, если не произойдёт чуда, очень плохие. Люди, которые сейчас наводняют Европу, они абсолютно другой ментальности. Они будут стоять друг за друга. Я не удивлюсь, если беженцы действительно возьмут там верх и вытеснят рано или поздно европейцев.
— Хотя есть ощущение, что многие немцы против. Но тут вступает парадокс современной демократии. Мнение меньшинства навязывается большинству.
— Это та же самая диктатура, которая только называется демократией. В США демократия? Они только делают вид, что каждые два срока меняют президентов. Но ничего ведь не меняется. А то, что происходит в Германии — это шантаж. Скорее всего, когда всё начиналось, Меркель пообещали что-то. Возможно, славу, престиж, деньги. А сейчас, даже понимая трагизм всей ситуации, соскочить она уже не может. Боится.
Метки: вера, любовь, нравственность, Родина
Pages: 1 2

О чем поет библейская Песнь Песне

Архимандрит Феогност (Пушков)

Смысл и символическое значения текстов Священного Писания, как правило, недоступны современному человеку. В данной работе рассматривается текст библейской книги Песнь Песней как пример необходимости тщательного
изучения текста Писания.
Предисловие

Священное Писание — сокровищница религиозного опыта, выраженного в культуре, языке, искусстве и традициях конкретного народа. Исторические авторы Священного Писания пользовались для выражения своего религиозного опыта родным языком. Но «язык» — это понятийная база, культура мышления, символизм, семантика. В этом смысле Библию вполне можно сравнить с ларцом, содержащим в себе драгоценности, созданные древними мастерами по всем правилам. Но понимание смысла и символического значения каждой вещи из ларца, как правило, недоступно современному человеку. Причина не только в разном духовном опыте, но еще и в культурологическом разрыве: автор на языке своей культуры выразил вдохновенный опыт прикосновения к Тайне. У современного читателя есть искушение проигнорировать историко-культурный контекст. Но тогда религиозное содержание слова окажется воспринятым неверно.

Одним из основных примеров необходимости тщательного (а не поверхностного) изучения текста Писания дает нам библейская книга Песнь Песней. В популярных высказываниях многих авторов, в том числе имеющих богословское образование, часто можно прочитать, что Песнь Песней — это «гимн супружеской любви», а то и «застольная свадебная песнь». Но внимательное прочтение текста книги приводит к выводу, что они не обратили внимания на неуместность двух вопиющих доказательств о «небрачном» характере книги.
1.«Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены» Песн. 5:7).
Можем ли мы представить себе эти слова в устах не то что невесты царя на брачном пире, но даже обычной невесты? Представим себе, что какие-то грубые солдаты надругались над невестой до ее бракосочетания (а слова «сняли покрывало» на языке восточной культуры как раз означало «лишение невинности») — вошло бы это событие в застольную гимнографию брака? А уж если бы такое произошло с невестой Соломона (да и могло ли такое произойти вообще?), то дело бы закончилось не династическим браком, а войной между Египтом и Израилем!
2. «Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!»(Песн. 5:1).
«Сад» и есть символ невесты: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (Песн. 4:12). Здесь Жених по всем правилам символизма восточной культуры перечисляет все атрибуты ее непорочного девства (запертый сад, заключенный колодец, запечатанный источник). Тогда как в 1-м стихе 5-й главы Жених поначалу символически говорит об «обладании» невестой (в восточной культуре символика «меда», «вина», «мирры» говорит о сексуальных удовольствиях, когда эти слова-символы стоят в качестве сказуемого относительно жениха и невесты). Но Жених не только сам наслаждается, но приглашает друзей: «Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!» (5:1). Если предыдущие слова точно говорят о земной любви, то и эти (если они не вырваны из контекста) приглашают после Жениха его друзей «обладать» его невестой. Если бы этот текст мы встретили в Индии или в Тибете, то недоумения бы не было. Этим культурам присуща традиция, согласно которой муж мог — по своему желанию — «пригласить друзей» к интимным удовольствиям со своей супругой. Но Песнь Песней — это гимн Израиля! Здесь такое немыслимо! Женщину за измену мужу побивали камнями! Поэтому важно помнить, что Песнь Песней — это не Кама Сутра!
Итак, два (а на самом деле их намного больше) «казуса» свидетельствуют нам о неуместности и недопустимости толкования Песни Песней как брачного текста.
Тогда о чем же эта книга?

Для ответа рассмотрим следующие вопросы:

— Время происхождения книги;
— Вопрос о литературной целостности;
— Название книги.

После удовлетворительного ответа на эти вопросы мы с легкостью сможем объяснить семантику как уже процитированных слов Песни Песней, так и других символов и аллегорий книги.
1. Когда Песнь Песней впервые упоминается в иудейской письменности? Кто из иудейских авторов впервые приводит цитату или ссылку на эту книгу?
Этот вопрос фундаментален. Ведь если Песнь Песней — ветхозаветная книга, то она, несомненно, должна быть известна в дохристианской иудейской традиции. Но это одна из тех книг Ветхого Завета, которая (в этом ее парадокс) не была известна в ветхозаветное время. Наряду с Экклесиастом она не цитируется ни в ветхозаветных, ни в новозаветных текстах, происхождение которых можно с уверенностью датировать ранее 55-60 годов¹. Лишь самые поздние тексты апостольской традиции (послание Павла к Ефесянам и Апокалипсис) содержат (и то косвенно) ссылку на Песнь Песней.
Для лучшего понимания сути вопроса необходимо дать одно уточнение о тексте еврейской Библии. Там книги делится на три группы: «Закон» (Пятикнижие пророка Моисея), «Пророки» (куда входят не только собственно книга пророков, но и исторические книги Навина, Царств, Паралипоменон, за исключением Книги пророка Даниила), а также «Писания». Эта последняя часть содержит «самые поздние» книги. Ее отличие состоит в том, что она в I веке н.э. считалась «открытой» частью Писания, которую можно еще «дополнять», тогда как «Закон» и «Пророки» были уже твердо оформившимися и закрытыми для всякой дискуссии частями Писания. Собственно, во времена земной жизни Христа непререкаемым авторитетом обладали именно эти две первые части Библии.
В 70 году н.э. Иерусалим был завоеван римскими императорами Титом и Веспасианом, а Храм превращен в руины. С точки зрения религии Израиля, это событие требовало срочной рефлексии. Отсутствие храма означало отсутствие жертвоприношений, а значит, вместо обездействованного священства первенствующее место заняли ученые книжники, раввины. В 71 году в маленьком городке Ямния было проведено собрание раввинов с целью составления новых правил поведения и богослужения для иудеев в новых исторических условиях. Ведь события 70 года несравнимы с Вавилонским Пленом. Тогда Храм был тоже разрушен, но сами иудеи «всем народом» были переселены в Вавилонию и расселились — по приказу царя — в особых поселениях (прообразах гетто). Сейчас они не получили никакого приказа относительно будущего проживания, т.е. им предстояло рассеяние, какого не знала прежде их многовековая история.
На этом собрании раввинов в Ямнии решался вопрос о признании или непризнании некоторых «новооткрывшихся» книг еврейской письменности, претендующих на свое место в библейском каноне. И среди этих книг были Экклезиаст и Песнь Песней! Основным аргументом против этой книги было то, что она не известна в древности.
Разумеется, если бы эта книга была известна хотя бы лет на 30 ранее, то ее вопрос встал бы перед Великим Синедрионом и был бы решен со всей властью священнического авторитета еще во время существования Храма. Также разумеется, что книги, однажды включенные в канон, в иудейской религии вторично уже не подвергались бы пересмотру (или хотя бы были четкие указания, когда прежде был признан авторитет книги и почему она нуждается в пересмотре). Ничего подобного не было относительно Песни Песней, из чего с твердостью можно утверждать, что книга была не известна авторитетам религии Израиля в прежние времена. Ее происхождение можно датировать не ранее начала, а то и середины I века н.э. Широкую известность она обретает где-то в 50–60 годы (если верить, что в Послании апостола Павла к Ефесянам присутствует косвенная аллюзия на Песнь Песней). Вот почему вопрос о статусе книги был рассмотрен в 71 году.
Если даже предположить, что эта книга представляет собой компиляцию из разных свадебных песен (а к 71 году н.э., как предполагают некоторые авторы, эти песни были просто включены в сборник), то почему ни один из участников собрания раввинов в Ямнии не опознал в книге Песни Песней фольклора? Это позднее — уже во II веке н.э. — многие, по словам рабби Акивы, «невежественные евреи» «стали использовать» Песнь Песней во время брачных застолий. Но до середины I века книга не была известна евреям ни целиком, ни в частях!
Существует гипотеза, что Песнь Песней возникла в паре с Псалмами Соломона². Этот корпус был составлен в I веке до н.э. После взятия Палестины Гнеем Помпеем (т.е. после 63 г. до РX) «Псалмы Соломона», как и Песнь Песней, так же вошли в Септуагинту³. При этом существует вполне обоснованное мнение, что оригинальный язык «Псалмов Соломона» — еврейский, как и язык Песни Песней. Однако ввиду того, что оригинал «Псалмов Соломона» не сохранился, а остался только их перевод на греческий, то иудейский раввинат в 71 году оставил Псалмы вне канона Священных Писаний, а Песнь Песней (еврейский оригинал которой сохранился) вошла в корпус еврейской Библии.
В Талмуде (Мишна) трактат «Яддаим» гл. (3:4–5) упоминает о споре рабби Акивы (ок. 80–100 гг. н.э.) с противниками включения Песни Песней в канон Писания. Рабби не только отстаивал честь и достоинство этой книги, но и заявил, что «весь мир не стоит того дня, когда Израилю дана была книга Песнь Песней. И если все Книги — святое, то Песнь Песней — Святое Святых». При этом Акива указал, что «существуют глупцы, которые понимают этот текст буквально», как описание физических отношений между полами. Несомненно и то, что в иудейский канон Священных книг Песнь Песней попала только благодаря своему мистическому толкованию. Как брачная песнь она, разумеется, никого не волновала. В таковом же качестве (как мистическая песнь мессианского брака Христа с Церковью — ср. Откр. 21: 2 и 22:11) Песнь Песней была принята и в недра христианства.
2. Является ли Песнь Песней цельным литературным произведением (пусть и написанным, к примеру, несколькими авторами, но одномоментно) или это собрание более ранних стихов, составленных разными авторами в разное время, но объединенных в сборник общей тематикой («собрание песен о любви»)?
Один из популяризаторов высказался, что Песнь Песней — «это, по-видимому, сборник песен, исполнявшихся на свадьбах, а не единое произведение, поэма или драматическое действо, как нередко ее пытались и теперь еще пытаются толковать. Среди вошедших в сборник отдельных песен есть более древние и более поздние»^4". Однако литературный анализ текста позволяет нам с точностью утверждать, что ни о какой компиляции речи идти не может. Лейтмотив книги — это диалог Жениха и Невесты. Причем, каждая из песней охватывает многогранность природы и просторы Земли Израиля. Никакого разрыва или компилятивности в тексте нет. А цитирующиеся далее популяризатором «доводы» (слова и топонимы «более позднего», чем Соломоново, времени) легко объясняются именно обозначенным нами «весьма поздним» происхождением книги. Не ее частей, а всей книги целиком. Если мы поймем, что упоминание Фирцы не есть интерполяция в текст, то мы должны будем ответить, что значит этот топоним (имевший историческое значение весьма краткое время) в устах автора книги Песнь Песней. Этому литературному вопросу уделено всестороннее внимание в коллективном труде современных американских филологов и библеистов У. Сенфорда и Ф. Буша «Обзор Ветхого Завета»⁵ (гл. 45). Авторы проводят литературные параллели с сирийской и ассирийской письменностью, с египетской лирикой. Но, в сущности все это не отвечает на вопрос о смысле и о содержании книги. То, что автор книги Песнь Песней пользуется языком любовной лирики, — это бесспорно. Вопрос в другом: что он излагает — поэму о любви или богословскую притчу? Все литературные критические изыскания указывают только на сходство языка, но не имеют возможности утверждать сходство содержания.
3. Что означает название книги Песнь Песней Соломона?
Мы установили, что Песнь Песней не принадлежит не только перу Соломона, но даже его эпохе, и теперь перед нами встает вопрос о смысле наименования, данного произведению. Разумеется, история священной письменности знает множество апокрифов и псевдоэпиграфов. Нередко, чтобы придать произведению больший авторитет, древние авторы подписывали его именем более древнего и авторитетного лица. Но в нашем случае не может идти речь ни об апокрифе, ни о псевдоэпиграфе.
«Shir ha shirim asher lö Shelomo» может быть переведено и как Песнь Песней Соломону, и как Песнь Песней Соломона, и как Песнь Песней о Соломоне⁶. Современные американские филологи-библеисты предлагают как вариант Песнь Песней в стиле Соломона. Такое прочтение заглавия книги может означать, что поздние авторы Песни Песней и не скрывали, что их труд — стилизация под архаический текст. О самом Соломоне в Песни Песней (3:7, 9 и 11; 8:11–12) говорится только в третьем лице. Упоминание столицы «северного царства» Фирцы (6:4) говорит о том, что Песнь Песней не была составлена ни самим Соломоном, ни при его жизни. Текстуальная критика указывает на арамеизмы и грецизмы в Песни Песней⁷, что свидетельствует в пользу более позднего происхождения текста — не ранее эпохи Второго храма (т.е. после VI в. до н.э.). Но, как мы видели, историческая критика убеждает нас в том, что Песнь Песен не была известна даже во II веке до н.э.
Именно время написания этой книги дает нам возможность понять ее название. В библейской исторической науке общепризнано, что I век до н.э. — I век н.э. является временем напряженного мессианского ожидания. Всякая выдающаяся личность вызывала вопрос толпы: «Уж не это ли Христос»? (ср. Ин. 1:19–20; Лк. 3:15). Напряженное ожидание прихода Мессии было присуще даже соседним с евреями народам (Ин. 4:25). Но ожидание большей части иудеев были, как бы мы сегодня сказали, «сильно политизированными»: В Мессии видели того, кто восстановит царство Давида и Соломона, единое «царство Израиля» (ср. Деян. 1:6; Ин. 6:15). Именно Соломон был прообразом Мессии для последователей «политического мессианства»: во время этого царя Израиль достиг небывалого расцвета не только во внутренней жизни (культура, письменность, архитектура, искусства, построен первый в мире храм Истинному Богу), но и во внешней: его границы простирались от Нила до Евфрата, а внешнеполитические успехи (дружба, династические браки, военные союзы и торговые отношения с крупными державами) больше не имели аналогов в истории этого народа. Образ Соломона изображен в Псалме 71-м (по еврейскому счету — 72-м), который так и называется: lö Shelomo (о Соломоне): «Он сойдет как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие землю; во дни его процветет праведник, и будет обилие мира, доколе не престанет луна; он будет обладать от моря до моря и от реки до концов земли; падут пред ним жители пустынь, и враги его будут лизать прах; цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему; ибо он избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника. Будетмилосерд к нищему и убогому, и души убогих спасет; отковарства и насилия избавит души их, и драгоценна будет кровь их пред очами его; и будет жить, и будут давать ему от золота Аравии, и будут молиться о нем непрестанно, всякий день благословлять его» (Пс. 71:6–15). Внутренняя праведность и справедливость в Израиле (справедливый суд, защита нищих) и внешнеполитические успехи (торговые союзы с Аравией, приносящей золото, и вассальная зависимость ряда царей земных, приносящих ему дань как сюзерену) — вот образ идеального Израиля. Несомненно,именно этот псалом вдохновил анонимного автора составить гимн Соломону как прообразу ожидаемого Мессии, Спасителя народа Израиля. В сущности Песнь Песней — это развернутая картина Пс. 71/72.

4. Символика Песни Песней

Здесь мы рассмотрим некоторые стихи из Песни Песней и дадим им объяснение.

1. «Пойдите и посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона в венце, которым увенчала его мать его в день бракосочетания его, в день, радостный для сердца его». (3:11).

Итак, Соломон — это только собирательный образ, точнее — прообраз Мессии, который «восстановит царство Израилю». Но почему в тексте так много брачнойсимволики? Почему книга все время говорит о браке илио брачных ласках жениха и невесты? Для ответа на этот вопрос важно учитывать, что «в библейские времена под«браком» понимались прежде всего взаимные обязательства, а не интимная близость. В законодательстве рядастран муж и жена являются одним юридическим лицом. Например, с мужа можно взыскивать долги жены, и наоборот⁸. Именно библейская семантика легла в основу того, что «возведение царя на престол» и в поздней Византии, и на Руси стали именовать «венчанием на царство».Царь — это человек, который венчан со своей землей и со своим народом, и должен относиться к ним с той заботой, с которой относится муж и отец (безусловный глава семьи по библейской парадигме) к своему дому, к своей жене и к детям. Вот почему при восшествии Давида на престол явившиеся к нему от лица народа старейшины говорят: «Вот, мы — кости твои и плоть твоя» (2 Цар. 5:1). Понятие «единой плоти», являющееся фундаментальным понятием в определении сущности брака (см. Быт. 2:24), не имеет ярко выраженного сексуального значения. Термин «басар» (плоть) в Библии обозначал не только супругов, но и всех членов семьи. Но кровное («плотское») родство всюду является независимым от нас, и только в браке человек сам добровольно выбирает себе «вторую половину». Повторимся, что речь идет не только и даже не столько о сексуальной близости телес, но — о единстве семьи! И Истинный царь Израиля мыслится как отец и муж всего народа — глава этой большой семьи. Тут так же уместно будет вспомнить, что и священник в православной христианской (византийской) традиции при хиротонии «венчается» с алтарем и должен стать любящим «женихом» своей «невесты» (прихода, вверенного ему).

2. «Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены»  (5:7).
Пришел черед рассмотреть и этот текст. Если Невеста — это Израиль, а Жених — Мессия, то кто такие «стражи», надругавшиеся над ней? Песнь Песней органически вплетена в традицию библейской письменности. Ее автор использовал символику языка пророков и других библейских текстов, поэтому его прекрасно понимали те, к кому он непосредственно обращался. И для верного понимания этого текста нам так же следует посмотреть, кого именуют библейские тексты «стражами».
«...Стражи их слепы все и невежды: все они немые псы, не могущие лаять, бредящие лежа, любящие спать. И это псы, жадные душою, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные: все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего, на свою корысть» (Ис. 56:10–11). Стражи Израиля — это пастыри, священники, законоучители и т.д. Все те, кто до прихода Мессии должны были оберегать «Невесту», обобрали и обесчестили ее. Вот почему — едва Он появился — Она с болью, не стыдясь своего позора и своего унижения, жалуется Ему на этих лукавых «слуг народа». Что представлял собою Израиль в I веке н.э.? Узурпаторская, да еще и иноплеменная династия Иродов не была законной правящей династией в Израиле. Она обирала и унижала народ. Не отставали и законоучители Израиля, о которых Христос сказал много нелестных слов: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что объедаете дома вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение» (Мф.23:14). Бесчестие, которому подверглась «Невеста», невозможно было утаить. Но в этом нет ее вины, а потому она смело говорит о своих ранах, показывает свой позор Спасителю. Израиль — не
«собственность» царя, которой он может пользоваться им в свое удовольствие и по своему усмотрению. Израиль — удел Господа, а Мессии лишь «Истинный Страж» (Блюститель — ср. 1 Пет. 2:25), хранящий чистоту Невесты.
3. «Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста. ...Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!»(5:1).
Если «Жених» есть Мессия, а «Невеста» — Его народ, то кто такие «друзья жениха», которых последний приглашает разделить с ним сладости Невесты? Мы уже установили очевидную и неоспоримую параллель между Песнью Песней и Псалмом 71/72. Здесь представлены «цари народов», служившие Соломону. Это те народы, с которыми Израиль не вел войны, а напротив, заключал союзы и делился своими культурными и религиозными сокровищами. Эти народы предоставляли Соломону своих дочерей для заключения династических браков. Но, как увидим далее, эти браки в Песни Песней тоже имели символическое значение.
Pages: 1 2

Распятие

Эль Греко. Распятие. 1588 г.

  Неизвестный художник. Крест из храма Сан-Дамиано. XII в. Ассизи

 
Эммануил Лампардос. Распятие. Критская школа. Вторая четверть XVII в

 Распятие. XII в. Музей византийского искусства. Афины

Распятие. 1535 г. Великая Лавра. Афон 

Распятие. Дионисий. 1500 г.

 Дионисий. Распятие. Фрагмент 

Распятие. 1520 г. Кипр 

Распятие. XV в. Греция 

Распятие

Эль Греко. Распятие. 1588 г.

  Неизвестный художник. Крест из храма Сан-Дамиано. XII в. Ассизи

 
Эммануил Лампардос. Распятие. Критская школа. Вторая четверть XVII в

Распятие. XII в. Музей византийского искусства. Афины