Хартмут Рюсс Евпраксия-Адельгейда: биографический этюд

 

В статье анализируются свидетельства источников и жизни киевской княжны Евпраксии, дочери князя Всеволода и супруги императора Священ­ной Римской империи Генриха IV, известной на Западе под именем Адель- хайды. Никакая другая немецкая королева и императрица эпохи Средневеко­вья не получила столь негативной оценки в трудах историков. За ней не при­знавали другой роли, кроме пассивного орудия, которое враги императора использовали в своей политической борьбе против Генриха. Это связано с ее решением выступить против супруга в его конфликте с папой и выступить со скандальными разоблачениями на соборах в Констанце и Пьяченце. Древне­русские источники и вовсе полностью игнорировали тот факт, что она была императрицей Германской империи. Это объясняется отрицательным отно­шением к католической церкви, утверждающимся на Руси с середины XI в. Автор пытается пересмотреть ряд утвердившихся в литературе стереотипов и понять, что из себя представляла личность императрицы. Из-за ограниченной источниковой базы ряд выводов носит гипотетический характер.

 

Свадьба молодой киевлянки Евпраксии и 39-летнего импе­ратора Генриха IV состоялась летом 1089 г.¹ в Кельне^[1]. Пред- ^{[2] [3]}

шествовала ей церемония коронации будущей императрицы^{2 [4]}. Следует отметить, что блестящее бракосочетание проводил ни кто иной, как магдебургский архиепископ Хартвиг, а местом для него была избрана церковь бенедиктинского монастыря Св. Пантелеимона. Факты эти имели глубоко символическое зна­чение. Во-первых, Хартвиг до недавнего времени принадлежал к числу наиболее яростных саксонских противников императо­ра, и после перемены лагеря пользовался особым благораспо­ложением Генриха^[5]. Во-вторых же, монастырь Св. Пантеле­имона имел особые связи с восточно-христианской Церковью (к которой по рождению принадлежала и Евпраксия): не толь­ко из-за имени своего небесного патрона, великомученика Пантелеимона, но и потому, что именно там находилась моги­ла императрицы Феофано, супруги Оттона II и племянницы византийского императора Иоанна I Цимисхия^{5 [6]}. Впрочем, не­смотря на глубоко продуманную символику венчания и коро­нации единственной Рюриковны, взошедшей на престол Свя­щенной Римской Империи, супружеская жизнь ее, как извест­но, сложилась весьма печально. Всего через несколько лет на синоде в Пьяченце Евпраксия выдвинула против своего цар­ственного супруга тяжкие обвинения в аморальном поведении, и это означало полный разрыв отношений между супругами. Это публичное выступление во многом определило тот по пре­имуществу негативный характер, который приобрел в после­дующей историографии образ Евпраксии. Еще в 1929 г. С. П. Розанов был вынужден констатировать, что вторая су­пруга Генриха «даже в наше время не нашла еще спокойного научного отношения к себе в немецкой литературе»^[7]. Ситуация эта во многом сохраняется до наших дней. Поэтому вполне оправданным представляется пересмотр сложившегося образа Евпраксии, созданного постоянным повторением негативных клише. Ну а необходимость в новой научной ее биографии определена уже тем, что предыдущая (и единственная) была написана более семидесяти лет назад. Она принадлежит перу, уже упоминавшегося выше, С. П. Розанова. Как ни странно, работа эта, представленная на заседании Отделения гумани­тарных наук 11 января 1929 г., была на удивление далека от советско-сталинской историографии конца 20-х годов. Неслу­чайно к публикации ее представил никто иной, как академик С. Ф. Платонов, обвинявшийся в «буржуазности», но в то же время обладавший в научных кругах неоспоримым авторите­том. Сам исследователь своей целью определял «по возможно­сти более объективно передать историю этой личности» на ба­зе всех доступных источников, а также появившейся на рубеже веков новой литературы^[8]. Несмотря на некоторый уклон в об­ласть психологизации^[9], эта работа до сих пор остается наибо­лее обстоятельным исследованием жизни юной киевской княжны и германской императрицы. Она представляет собою яркий контрапункт немецкой историографии, чьи итоги были подведены в 1911 г. в диссертации Ганса Лоренца. Хотя исто­рик и заявил о стремлении подвергнуть критическому анализу все выдвигавшиеся до него аргументы, на деле он не сумел преодолеть их влияние, продолжая противопоставлять добро­детельную и кроткую Берту, первую супругу Генриха IV, «бес­стыдной» Пракседис - использования имени Адельгейда он упорно избегает, - «напрочь лишенной какой бы то ни было

„9

нравственной чуткости» , ввергнувшей императора в пучину несчастья. Более нейтральный тон, как правило, можно найти в работах специалистов по киевско-немецким отношениям или истории средневековой Руси: они помещают историю Евпрак- сии в широкий контекст международных связей и династиче­ской политики киевских князей XI в^{[10] [11]}. С другой стороны, это определяет и то, что в работах подобного рода интересы ис­следователей сфокусированы на более широкой тематики, а о Евпраксии в первую очередь повторяются лишь те скудные факты, которые хорошо известны из предшествующей исто­риографии.

В свете всего вышесказанного, кажется уместным вновь кратко перечислить основные факты из жизни Евпраксии. Она была дочерью Всеволода, младшего сына Ярослава Мудрого^[12], от его второго брака с половчанкой Анной и родилась после 1067 г. Ее первый брак с графом Штаденом и маркграфом Се­верной марки Генрихом III Длинным оказался недолгим и без­детным, - супруг скончался в 1087 г.^[13] Уже на следующий год она упоминается как невеста императора Генриха IV и пребы­вает в Кведлинбургском монастыре под опекой аббатисы Адельгейды, сестры императора^[14]. В 1089 г. в Кельне состоя­лись коронация и бракосочетание, начались супружеские от­ношения Евпраксии и Генриха^[15]. После разрыва с мужем, им­ператрица находится под строгим надзором в Вероне, откуда в 1094 г. бежит к Матильде Тосканской, которая принимает ее с большим почетом и предлагает покровительство папы Урбана II. Далее - знаменитые разоблачения преступлений Генриха на соборах в Констанце (1094 г.) и Пьяченце (1095 г.), а также дарованное папой римским полное освобождение от всех навязанных грехов^[16]. После краткого пребывания у родни при венгерском дворе, она возвращается домой, в Киев, где в декабре 1106 г. принимает постриг. Умерла Евпраксия 10 июля 1109 г.^[17] и погребена была в Киево-Печерском монастыре. Над ее могилой была воздвигнута часовня.

Происхождение. Воспитание. Образование.

Повесть временных лет не упоминает даты рождения Ев- праксии, и это скорее норма, чем исключение в отношении ле­тописца к представительницам княжеского дома. Однако неко­торые предположения относительно времени ее рождения сде­лать все-таки можно: нам известно, что она была дочерью Все­волода (1030 - 1093 гг.) от второго брака, а первая его супруга, гречанка^[18], умерла, по сведениям В. Н. Татищева, в 1067 г. Родной брат Евпраксии Ростислав родился в 1070 г. Учитывая, что между смертью первой супруги Всеволода и его второй женитьбой должен был пройти какой-то период траура, едва ли есть убедительные основания считать Евпраксию первенцем, и относить ее рождение ко времени до 1070 г. К тому же, у нее была сестра Екатерина, которая также могла быть старшей из троих детей. Поэтому, вполне обоснованным можно считать мнение о появлении на свет княжны Евпраксии временем по­сле 1070 г. Указания на 1071 г., содержащиеся в работе С. П. Розанова, и оттуда перешедшие в труды других ученых^[19], убе­дительной аргументации не имеют. Все западноевропейские источники отмечают молодость невесты императора, но точно­го возраста ее при венчании с Генрихом не называют.

По данным Г. Ф. Миллера, ставшим наряду со свидетель­ствами В. Н. Татищева^[20] и Н. М. Карамзина^[21] «общим местом»

всей последующей историографии, вторая жена Всеволода и мать Евпраксии Анна была половчанкой. Факт этот повлиял и на последующую оценку Евпраксии, вызвав к жизни яркую палитру самых фантастических характеристик, связанных с мифом о «неистовых половцах»^{20 [22] [23]}. Постоянные упоминания о

«темпераментности», «страстности» и «пылкости» полностью

22

остаются на совести современных ученых , впрочем, равно как и «привлекательность» юной княжны, о которой пишет С. П. Розанов, несмотря на молчание источников: «может быть ее восточное происхождение выделяло ее среди немецких жен­щин, т.к. иначе вряд ли остановился бы на ней избалованный взор Генриха»^[24]. Половчанки действительно славились на Руси своей красотой, недаром в Слове о полку Игореве сказано: «рассушясь стрелами по полю, помчаша красныя девкы поло- вецкыя»^[25]. О том, сколь привлекательными для киевлян были половчанки, говорит уже тот факт, что не только Всеволод, но и его сын Владимир (Мономах) и племянники, Святополк Изяславич и Олег Святославич, были женаты на дочерях этого кочевого народа^[26]. Едва ли единственной причиной, побудив­шей князей к этим союзам, были политические соображения: в конечном счете, все четверо, не смотря ни на что, вели тяже­лую борьбу с половцами^[27].

В западноевропейских источниках, кажется, есть и еще одно косвенное свидетельство половецкого происхождения матери Евпраксии. В Хронике Розенфельдского монастыря го­ворится, что дочь «короля Руси» прибыла в качестве невесты саксонского маркграфа «с большой пышностью, с верблюдами, нагруженными драгоценными одеждами и каменьями, а также бесчисленными богатствами»^[28]. То, что этот экзотический и непривычный для земель Северной и Северно-Восточной Гер­мании караван вызвал неподдельный интерес очевидцев, не в последнюю очередь объясняется использованием в качестве вьючных животных верблюдов. Они не были традиционной частью древнерусских свадебных ритуалов, зато вполне могли указывать на происхождение их хозяйки из района азиатских степей. По крайней мере, ни одного другого случая, когда в рассказах о свите какой-либо из древнерусских княжон при­бывших на Запад упоминаются верблюды неизвестно. Зато по­чти всегда они появляются при описании восточных посоль- ств^[29]. Следовательно, можно предположить, что мать Евпрак­сии, княгиня Анна, принимала активное участие в подготовке дальнего путешествия дочери и выбором способа перевозки приданого и блестящей свиты дала нам еще один намек на свое - все еще не точно установленное - половецкое происхожде­ние.

Семья Евпраксии по меркам своего времени была чрезвы­чайно образованной. Отец, Всеволод, по словам Владимира

Мономаха, «дома седя», знал пять языков, так как «в том бо честь есть от инехъ земль»^[30]. Дед, Ярослав Мудрый, к «кни- гамъ прилежа, почитая часто в день и вь нощи»^[31]. Сводный брат, Владимир Мономах, сам приложил руку к формированию «образовательной программы» эпохи, так сформулировав в Поучении свое педагогическое кредо: «Егоже умеючи, того не забывайте доброго, а егоже не умеючи, а тому ся учите... Ле­ность бо всему мати: еже умееть, то забудеть, а егоже не уме- еть, а тому ся не учить»^{[32] [33]}. Единокровная сестра, Анна-Янка, стала настоятельницей основанного Всеволодом в 1086 г. Ан­дреевского монастыря, где открыла особую школу для девочек, в которой «младых девиц, обучала. писанию, ремеслам, пе­нию, швению и иным полезным занятиям» . По инициативе отца и киевских церковных иерархов она участвовала в дипло­матической миссии, отправленной в Византию^[34]. Широко из­вестна собственноручная подпись тетки Евпраксии, Анны Яро­славны, ставшей супругой французского короля Генриха I, - «Anna rejna»^[35]. Учитывая все вышесказанное, едва ли можно принять положение С. П. Розанова об антагонизме двух семей Всеволода и его ничтожно малом влиянии на воспитание де­тей. Тезис о «розни на женской половине» и несуществующей семейной солидарности также остается недоказанным^[36]. Одна­ко именно из этих гипотетических предположений исследова­тель делает далеко идущие выводы о том, что в отличие от Ян­ки Евпраксия была «совершенно равнодушна и к церковной и к какой бы то ни было политике», и переносит эти наблюдения на более позднее время, когда юная княжна стала германской императрицей^{[37] [38] [39]}.

Не говоря уже о том, что решение стать императрицей и вступить в (выражаясь словами Йоханнеса Галлера) «противо-

37

естественный союз» с человеком значительно старше ее по возрасту, предполагало наличие собственной политической воли, и что, как мы уже видели, начиная с самой кельнской церемонии венчания она, вероятно, заявляла о своем влиянии подчеркиванием в символики последней восточно­христианского фактора. С. П. Розанов, в этом отношении, не­критично следует за предшествующей историографической традицией, как правило, изображавшей Евпраксию пассивной марионеткой в руках папской курии . В то же время, кажется невероятным, чтобы набожный образ жизни отца, известный нам из Повести временных лет и Поучения Владимира Моно- маха, никак не повлиял на формирование Евпраксии. Его рели­гиозность, равно как и глубокое почитание и внимание, прояв­лявшееся им к киевскому духовенству, особенно подчеркива­лись в известиях о его кончине в 1093 г. ^[40]. В Поучении Влади­мира Мономаха говорится: «Добре же творяще, не мозите ся ленити ни на что же доброе, первое к церкви: да не застанеть вас солнце на постели; тако бо отець мой деяшет»^[41]. Случайно ли, что все три сестры, - Янка, Екатерина и Евпраксия - в кон­це концов, приняли постриг и предпочли монастырское за­творничество жизни в миру?

Таким образом, видно, что формирование Евпраксии про­исходило в условиях высоких культурных и религиозных стан­дартов киевского княжеского двора, что должно было подгото­вить ее к осуществлению дальнейших, более сложных задач. О влиянии на нее половецких менталитета и образовательных моделей, связанных с личностью матери, нам остается только гадать. Источники ничего о них не сообщают. Вместе с тем, можно предположить, что, так как, ее мать, кажется, была до-

41

вольно популярна среди киевского населения , она сумела приспособиться к своему новому социальному и культурному окружению, и не противилась тем образовательным принци­пам, за которые вполне в духе древнерусской традиции ратовал ее супруг Всеволод.

Брак с маркграфом Генрихом III Штаденом.

Мы не знаем, когда точно Евпраксия, в качестве невесты маркграфа Генриха III Штадена, прибыла в Саксонию. Следо­вательно, открытым остается и вопрос о продолжительности и интенсивности влияния на нее киевской или немецкой моделей воспитания. Как правило, в Западной Европе того времени возраст, когда возможными считались супружеские отноше­ния, для мальчиков наступал в 15 лет, для девочек же в 12 - 13 лет^{[42] [43]}. Подобную ситуацию, хотя и для более позднего периода, находим и в русских источниках: по правилам Стоглавого со­бора (1551 г.) брачный возраст для девочек определялся 12 го­дами, для мальчиков же он совпадал с началом службы и рав­нялся тем же самым 15 годам^[44]. Обручение в Европе, еще по нормам римского права, могло происходить с 7 лет^[45]. С. П. Ро­занов предполагал, что вероятно в 1083 г. «двенадцати или четырнадцатилетнюю Евпраксию отправляют в Саксонию, в дом жениха, где она, по обычаю того времени, должна была воспитываться до брака, знакомясь с новым языком и новым бытом»^[46]. Таким образом, как уже говорилось выше, точные даты рождения Евпраксии и ее брака с Генрихом Штаденом нам неизвестны, а значит, выяснение ее возраста и времени переезда в немецкие земли поневоле также остается делом ги­потетическим. Однако едва ли может вызывать сомнения тот факт, что переезд ее в Германию состоялся задолго до брака: этого требовали как практические нужды привыкания к чужой земле, знакомства с традициями придворной жизни, так и необходимость изучения немецкого языка. Такова была тради­ция, общая для всех иноземных супруг немецких императо- ров^[47], и Евпраксия вряд ли стала здесь исключением. Вероятно также, что ее свита включала в себя не только кого-то из дове­ренных лиц ее родителей, но и одну или нескольких близких подруг, тем более, что латинские источники неоднократно упоминают о тесных связях, которые поддерживали со своими соотечественниками венценосные иностранки^[48]. Почти обяза­тельным, - по крайней мере, на какое-то время, - было и при­сутствие кого-нибудь из особо близких лиц, которые бы могли стать ценными информаторами для киевского двора. Практика получения информации о политических или династических связях европейских правителей не через официальные посоль­ства, а с помощью различных курьеров или доверенных лиц, отправленных к выданным на запад киевским княжнам, от­нюдь не была редкостью в то время^[49].

Династические связи Рюриковичей с владетельными до­мами Европы получили широкое распространение уже со вре­мен крещения Руси, когда киевский князь присоединился к средневековой «семье монархов». Особой интенсивностью в этом отношении характеризуется именно XI в., когда антила­тинский комплекс православной церкви еще не успел глубоко проникнуть в общественное сознание^[50]. Второй супругой Яро­слава Мудрого была Ингигерд-Ирина (ум. в 1051 г.), дочь шведского конунга Олафа Шетконунга. Его дочери стали су­пругами европейских правителей: Анастасия (ок. 1046 г.) - ко­роля Андрея Венгерского, Елизавета (в 1044 г.) - норвежского конунга Харальда Сурового, Анна (вероятно в 1049 г.) - фран­цузского короля Генриха I. Изяслав Ярославич в 1043 г. же­нился на Гертруде Польской, Всеволод Ярославич в первом браке (ок. 1050 г.) был женат на византийской принцессе^[51], а второй женой Святослава Ярославича стала Ода из аристокра­тического саксонского рода^[52]. О том, когда именно был заклю­чен этот последний брак, исследователи спорят до сих пор^[53]. Внуки Ярослава, Владимир Всеволодович и Ярополк Изясла- вич, через своих жен Гиту и Кунигунду установили связи с ан­глийским королевским домом и с саксонскими маркграфами мейсенскими^[54]. Нет недостатка в остроумных гипотезах и до­гадках, объясняющих такую активную династическую полити­ку. Как правило, в расчет принимаются конкретные политиче­ские интересы Киева и положение дел в области внешней по­литики. Тем не менее, отнюдь не всегда эти браки выступали следствием текущей внешнеполитической ситуации^[55]. Прежде всего, они были призваны поднять авторитет киевских князей в Европе^[56] и подчеркнуть их превосходство над прочими князь­ями Руси. Декларируемое на словах равенство князей как бы подрывалось исподволь этим предпочтением династических связей с видными европейскими домами внутридинастическим союзам, в противоположность последующей практике москов­ских правителей^[57]. Во всяком случае, остается фактом, что не только многочисленные киевские княжны нашли себе супругов при европейских дворах, но и все семь киевских князей XI в. женаты были на иностранках!

Возвращаясь к Евпраксии, нельзя не задаться вопросом: что, собственно, могло побудить киевского князя Всеволода искать союза с графом Штаденом, чей репрезентативный ста­тус, по сравнению с представителями других правящих дина­стий того времени, на первый взгляд едва ли можно назвать особенно выдающимся? Как отметил еще Б. Ляйб, к моменту брака Евпраксии Всеволод оказался чуть ли не единственным европейским правителем, который имел родственные связи с большинством правящих домов^[58]. Хотя графы Штадены и не могли похвастаться королевской кровью, тем не менее они имели тесные связи с Оттонами, Салиями, Вельфами и Биллун- герами, во многом определяя, вместе с последними, расстанов­ку политических сил в северной и северо-восточной Саксонии. Так как само графство Штаденское с 1063 г. являлось леном архиепископов Бременских, основные наследственные владе­ния Штаденов и территории, на которые распространялись их графские права, концентрировались в низовьях Эльбы и Везе- ра. Кроме того, они владели аллодами и верховными правами на территориях Заале и средней Эльбы, а с 1056 по 1128 гг. яв­лялись маркграфами саксонской Северной марки (позднее - Старой марки, с центром в Зальцведеле)^[59]. В качестве послед­них Штадены принимали участие почти во всех королевских и маркграфских походах против славян Восточного Поэльбья^[60]. Во время Саксонской войны Генриха IV они играли совершен­но самостоятельную роль в имперской политике^[61]. Современ­ники маркграфа Лудера-Удона I (1037 - 1057 гг.) славили его близкое родство с королем («regi consanguinitate proximus») и избранность этого рода («propter tanti generis claritatem»)^[62].

Все эти факты, безусловно, известны были и Всеволоду Ярославичу: его невестки Ода и Кунигунда Орламундская также происходили из Саксонии и могли ввести киевского кня­зя в курс дел относительно расстановки сил и положения наиболее влиятельных семей на их прежней родине. Предпола­гают даже, что именно посредничество Оды привело к тому, что выбор князя пал именно на представителя рода Штаденов: гипотеза, которая напрашивается сама собой, но конкретных доказательств, к сожалению, все еще не имеет^[63]. Ода приходи­лась родственницей Генриху Длинному по линии своей матери Иды из Эльсдорфа, которая в свое время усыновила отца Ген­риха, Удона II (ум. в 1082 г.) и сделала его наследником своего огромного состояния^[64]. Хотя до недавнего времени широко распространенным было мнение (основанное на свидетельстве Альберта Штаденского, XIII в.) о том, что мать Оды, Ида из Эльсдорфа, приходилась дочерью единоутробному брату им­ператора Генриха III, Людольфу Брауншвейгскому,^[65] Р. Хуке убедительно отнес его к области преданий,^[66] хотя одновремен­но и признал, что мать Оды самым тесным образом была свя­зана с виднейшими родами не только Саксонии, особенно со Штаденами Удонами и Нортгеймами, но и всей Германии^[67]. После смерти в 1076 г. супруга, Ода с маленьким сыном вер­нулась на прежнюю родину^[68]. Ее сын позже возвратился в Киев и также, (естественно со всеми оговорками), может рассмат­риваться в качестве одного из потенциальных информаторов по «саксонскому вопросу»^[69]. Примерно то же самое можно сказать и относительно Кунигунды, супруги Ярополка Изясла- вича. Изяслав Ярославич дважды изгонялся своими младшими братьями, Святославом и Всеволодом, из Киева и был вынуж­ден вместе с сыном бежать в Польшу, откуда и обращался за помощью к императору Генриху IV и римскому понтифику^{[70] [71]}. Кунигунда была дочерью маркграфа Оттона Мейсенского (ум. в 1067 г.) и падчерицей маркграфа Тюрингского Деди. Очевид­но, при его-то дворе девушка и встретила находившегося в из­гнании Ярополка. После смерти супруга, в 1086 г., она вместе с дочерью также вернулась в Германию. Оба ее последующих брака, с графом Куно Байхлингеном (сыном Оттона Нортхайм- ского) и Випрехтом Гройчским, указывают на сохранение тес-

„70

ных связей именно с кругом саксонско-тюрингской знати . Вполне могло случиться, что пути Оды и Кунигунды пересека­лись: Кунигунда была сестрой мейсенского маркграфа Экберта Младшего, который приходился Оде кузеном. Встреча могла произойти в Саксонии, после возвращения Кунигунды, или же в Киеве, в 1077 г., когда Изяслав вновь занял княжеский пре­стол. Кажется, незадолго до смерти Ярополка его отношения с Всеволодом нормализовались, это, очевидно, в дальнейшем сказалось и на положении овдовевшей Кунигунды и ее ребен­ка. Когда тело убитого Ярополка доставили в Киев, «великъ плачь створиша над ним» бояре и представители высшего ду-

71

ховенства, провожавшие князя в последний путь .

Исходя из всего вышесказанного, можно сделать следую­щие выводы: брак юной киевской княжны и графа Штадена никоим образом не был мезальянсом. Штадены принадлежали к числу наиболее знатных и могущественных родов тогдашней Саксонии. Можно считать твердо установленным, что этот со­юз укладывался в рамки традиции киевско-саксонских свя­зей^{[72] [73]}, и это, во многом, ускорило его заключение. Некоторые из деятелей того времени, например, происходившая из Саксо­нии княгиня Ода, имели все шансы выступить в роли посред­ников.

Остается открытым вопрос о том, выражал ли этот союз, как предположил совсем недавно А. В. Назаренко, «константу древнерусской внешней политики», в том смысле, что сотруд­ничество с восточносаксонской знатью было необходимо Кие­ву для борьбы против Польши^[74]. Подобное предположение, пожалуй, и может быть верным, но никак не для всего XI сто­летия, на протяжении которого и киевско-польские и немецко­польские отношения не раз менялись, а лишь для очень не­большого периода во второй половине века^[75]. На то, сколь про­блематичными могут быть попытки «политического» объясне­ния династической политики, указывает следующий пример: если брак Святослава с саксонкой Одой на самом деле имел антипольскую направленность, то каким образом тогда можно объяснить тот факт, что и изгнанный Святославом из Киева Ярополк (чья мать, Гертруда, напомним, была полячкой) в же­ны себе взял не кого-нибудь, а, происходившую из того же са­мого саксонско-тюрингского региона, Кунигунду? И как соот­носится с «саксонским» браком Святослава его тесное родство с польским князем и королем Болеславом II Смелым^[76], кото­рый, с другой стороны, помогал брату и сопернику Святослава, Изяславу, в 1069 и 1077 гг. вернуть киевский стол? При этом Изяслав приходился Болеславу родным дядей. Как видим, хит­росплетения генеалогических связей слишком причудливы и сложны, чтобы однозначно толковать их с точки зрения про­думанной внешнеполитической стратегии. Вполне справедливо это и применительно к браку Евпраксии с Генрихом Длинным, который в 1082 г., 17-ти лет от роду, официально был объявлен наследником отцовских владений. Старался ли князь Всеволод как-то ускорить заключение брака, т.к. опасался альянса пле­мянника Ярополка с его родственником, польским князем Вла­диславом (1079 - 1102 гг.)^[77]? Осознавал ли он, что устанавли­вает родственные связи с домом, который со времен Саксон­ской войны выступал в оппозиции императору Генриху IV^[78]?

Ограничимся простой констатацией факта: в случае Евпраксии, в первый и последний раз в истории двух государств, киевская княжна стала графиней и маркграфиней Священной Римской Империи. На фоне тщетных усилий, предпринятых в этом направлении его отцом Ярославом Мудрым, этот союз уже и сам по себе мог рассматриваться Всеволодом как значительное достижение. При этом конечно же, никто тогда и не предпола­гал, что в скором времени он откроет юной княжне двери к императорской короне. Брак Евпраксии не продлился и года, уже 27 июня 1087 г. Генрих Длинный скончался^[79]. А в 1088 г. вдовствующая маркграфиня уже в качестве невесты императо­ра оказывается под опекой его сестры, Адельгейды, в Кве- длинбургском монастыре^[80]. Вполне возможно, что впервые будущие супруги встретились незадолго до смерти Генриха Штадена, когда состоялось его примирение с императором^[81]. Нельзя исключать и посредничества бременского архиеписко­па Лимара, который с начала 70-х годов принадлежал к числу наиболее преданных сторонников императора, и, в то же вре­мя, являясь ленным владетелем Штаденов, мог лично знать Евпраксию^[82]. Неслучайным кажется, что именно Лимар Бре­менский и Хартвиг Магдебургский, как наиболее близкие к императору лица и как архиепископы территорий, игравших особую роль в «восточной миссии», участвовали с наиболь­шей заинтересованностью в формировании матримониальных планов Генриха IV.

Брак с императором Генрихом IV.

В историографии бытует мнение, сообразно которому Ев- праксия приняла предложение императора Генриха безо всяко­го участия своей киевской родни^[83]. Вместе с тем, крайне со­мнительным кажется, чтобы столь ответственное решение дей­ствительно могло быть принято юной княжной без согласия ее отца, Всеволода. Известно, что примерно в то же самое время в Киев отправилось посольство антипапы Климента III^[84], искав­шее нового сближения с православной церковью после раскола 1054 г^[85]. Обычно это событие помещается в общий контекст церковного и политического противостояния императора Ген­риха IV и римского папы Урбана II. Вполне возможно, что од­ной из целей данной миссии было сватовство императора к до­чери киевского князя, ведь этот брак мог служить далеко иду­щим церковно-политическим планам. И Генрих IV и Климент III были заинтересованы в том, чтобы предстать в глазах киев­ских правителей в качестве защитников истинной веры и цер­ковного единства, тем самым, подорвав позиции Урбана II^{[86] [87]}.

Как известно, киевский митрополит Иоанн II составил для ан-

86

типапы крайне искусное послание , в котором перечислял все ошибки и заблуждения западной Церкви. Впрочем, в вопросе о заключении церковной унии он отослал Климента III к кон­стантинопольскому патриарху. Тот факт, что вопрос о буду­щем браке Генриха и Евпраксии был одним из центральных в переговорах с посольством, находит подтверждение и в припи­сываемых киевскому митрополиту Канонических ответах, где содержится специальный пункт, осуждающий правителя, от­дающего дочь замуж в земли, где «служат опресноки и сквер- ноядения отметаютьс»^[88]. Есть все основания соотнести эти два факта^[89], т.к. брак с Генрихом обещал стать самым значитель­ным к тому моменту случаем установления династических свя­зей Рюриковичей с западноевропейскими владетельными до­мами. При этом едва ли Иоанн II Продромос стремился за­клеймить всех киевских князей, когда-либо совершавших сей «грех», - уж слишком велик был в церковных кругах авторитет Владимира Святославича или Ярослава Мудрого. Неслучайно и в Повести временных лет статья о смерти Всеволода Яросла- вича содержит практически беспрецедентные критические вы­сказывания в его адрес . Его отдаление в последние годы жиз­ни от высшей греческой иерархии Киевской митрополии, рав­но как и сближение с «национальным» киевским церковно­политическим направлением, представленным в первую оче­редь деятельностью Киево-Печерской лавры^{[90] [91]}, вероятно свя­занны с отрицательным отношением митрополита Иоанна к «латинскому» замужеству Евпраксии. С подобной же пробле­мой чуть позже придется столкнуться и сыну Всеволода, Вла­димиру Мономаху, дочь которого, Евфимия, станет супругой венгерского короля Коломана (1095 - 1116 гг.). Князь обратит­ся с вопросом к митрополиту Никифору: как далеко ушла рим­ская церковь от заветов «истинной» веры? И, также как его отец, все же не откажется от этого союза, даже несмотря на глубоко антилатинский характер ответного послания^[92]. Факт этот, кстати, указывает и на то, что в светской киевской среде догматические и ритуальные расхождения двух церквей вос­принимались с гораздо меньшим драматизмом, чем то пыта­лась представить в своей антикатолической пропаганде цер­ковная верхушка, состоявшая по преимуществу из греческих иерархов^{[93] [94]}. Таким образом, ясно, что вся уже упоминавшаяся выше символика церемонии венчания, связанная с именем осо­бо почитаемого православной церковью св. Пантелеимона и местом захоронения Феофано, византийской принцессы, став­шей некогда германской императрицей, были, в определенном смысле, той ценой, которую Генриху пришлось заплатить, что­бы добиться согласия Всеволода на брак с его дочерью. Кроме того, эти действия вполне укладывались в русло политики ан­типапы Климента III, направленной на заключение церковной унии, о которой должно было хлопотать отосланное им в Киев посольство .

Длительное время Евпраксия, в качестве невесты и буду­щей супруги императора, провела в Кведлинбургском мона­стыре под опекой сестры Генриха аббатисы Адельгейды. Веро­ятно, здесь ее интенсивно готовили к роли императрицы. Сам Генрих провел там в 1088 г. съезд князей^[95]. Женская обитель, возведенная на месте захоронения императора Генриха I его супругой, императрицей Матильдой (ум. в 968 г.), в оттонов- ские и саллийские времена служила местом пребывания весьма ограниченного круга образованных дам из числа представи­тельниц высшей аристократии (далеко не всегда принимавших постриг) и обладала значительным престижем. С 973 по 978 гг. здесь жили императрицы Адельгейда и Феофано. Аббатисой монастыря в период с 999 по 1043 гг. была старшая сестра им­ператора Оттона III, дочь Феофано, Адельгейда I^[96]. Небесным покровителем обители считался св. Серватий, происходивший из Восточно-Римской империи епископ, получивший за свою набожность в дар от апостола Петра серебряный ключ, ключ от небесных врат. Во время своего римского путешествия на ко­ронацию в 962 г. император Оттон I приобрел множество ре­ликвий, которые позже передал обители. Среди них были и мощи св. Пантелеимона, из ран которого выступало молоко^[97]. Итак, Евпраксия попала в монастырскую среду, отличавшуюся высокими образовательными стандартами: и аббатисы и мно­гие сестры Кведлинбургского монастыря, в силу своего ари­стократического происхождения, были непосредственно связа­ны с текущей имперской политикой^[98]. Особого внимания, од­нако, заслуживает тот факт, что благодаря кратковременному пребыванию там гречанки Феофано, а также культу св. Серва- тия и Пантелеимона, монастырь приобрел определенные кон­нотации, имеющие отношение к восточной православной Церкви. Несомненно, все это не ускользнуло от внимания Ев- праксии и, вполне вероятно, с благосклонностью было воспри­нято и в Киеве. Кажется, существует тесная связь между пре­быванием в Кведлинбурге киевской княжны, особенностями символики проходившей в Кельне церемонии ее венчания с императором, а также посольством, отправленным на берега Днепра антипапой Климентом III в 1088 - 1089 гг.

Если все это верно, то мотивы, побудившие Генриха IV вступить в брак с Евпраксией, определенно были политиче­скими. В научной литературе этот тезис до сих пор не получил убедительного подтверждения. Выбор Генриха чаще всего называют случайным, необдуманным и основывающимся су­губо на романтическом капризе императора, зачастую прояв­лявшего определенную эмоциональную неуравновешенность. Исследователи ограничиваются предположениями о том, что

Генрих был очарован красотой Евпраксии^[99], или же женился на ней только «по любви»^[100]. Существует, однако, и точка зрения, сообразно которой с помощью этого брака император хотел упрочить свое положение в Саксонии^[101]. Но несмотря на мир­ный договор, заключенный с Генрихом Штаденом незадолго до его смерти, в 1087 г., год спустя обстоятельства для импера­тора складывались здесь отнюдь не лучшим образом. Наслед­ник Генриха Длинного, Лудер-Удон III, выступил на стороне восставшего маркграфа Экберта при обороне Гляйхена. Здесь ему удалось взять в плен архиепископа Лимара и вынудить его передать Бременское наместничество, которое, однако, уже вскоре, под давлением Генриха IV, вместе с прочими граф­ствами Северной Саксонии, перешло под управление несво­бодного министериала^[102]. 14 августа 1088 г. Экберт осадил Кведлинбургский монастырь, где находились сестра и невеста императора^[103]. Как видим, матримониальные планы Генриха к этому моменту еще не вызвали положительного резонанса в среде саксонской знати, скорее даже, наоборот. Для примире­ния с саксонцами женитьба на женщине, связанной с местными аристократическими кругами, была бы, пожалуй, выгоднее брака с чужестранкой, не имеющей в регионе ни родни, ни хоть сколько-нибудь разветвленной сети клиентелы^[104].

Не следует упускать из вида и еще один возможный мотив для выбора Генриха: слухи о сказочном богатстве «rex Ruscorum» циркулировать в немецких землях начали еще в 1075 г., когда из посольства к Святославу Ярославичу вернулся настоятель трирского собора св. Симеона, Бурхард. Как сооб­щает Повесть временных лет: «придоша после из немець къ Святославу. Святослав же, величашеся, показа имъ богатьство свое. Они же, видивьше бесщисленое множество злата, и среб­ра и паволок, реша: “Се ни во что же есть, се бо лежить мертво. Сего суть кметье лучьше. Мужи бо доищуться и болша сего”». Ламперт Херсфельдский так рассказывает о дарах, доставлен­ных императору Генриху от Святослава: «Бурхард ... вернулся, привезя королю столько золота, серебра и драгоценных тканей, что и не припомнить, чтобы такое множество когда-либо прежде разом привозилось в Германское королевство»^[105]. Бла­годаря этому богатству, по сведениям Ламперта, императора сумел расплатиться с наемным войском за недавний саксон­ский поход. Когда княгиня Ода, после смерти супруга Свято­слава, вернулась на родину, также ходили упорные слухи о том, что она либо привезла с собою несметные богатства («in- finita pecunia»), либо спрятала их в русских землях, приберегая для сына^[106]. Наконец, изгнанный братьями Изяслав должен был обладать в эмиграции значительными материальными ресур­сами, чтобы устроить свое возвращение на киевский трон^[107]. Евпраксия, как уже говорилось выше, появилась в Саксонии с богатым приданым, так что Р. Блох, например, даже считает, что именно материальные соображения сыграли решающую роль в выборе Генриха, а установление родственных связей с киевским княжеским домом было фактором дополнительным. Исходя из всего вышесказанного, едва ли мы можем принять точку зрения С. П. Розанова, считавшего, что новый брак ка­зался Евпраксии «лишь ... счастливым выходом из своего не­определенного положения в доме своего покойного мужа», в то время как Генрих «женился на ней без всяких серьезных по­буждений, ... просто исполняя каприз своей натуры»^[108]. От­метим, что этот союз укладывался в русло столь же далеко идущей, сколь и мало реалистичной политики по сближению с киевской митрополией, которое неминуемо должно было бы привести к ослаблению позиций папы Урбана II и Византий­ской империи. Ничто не предвещало успеха этой авантюре: Всеволод Ярославич был мало заинтересован в разрыве цер­ковных и политических отношений с Византией, между рим­ским папой и византийскими властями (императором Алексеем Комниным^[109] и патриархом Николаем III Грамматиком) наме­тилось некоторое сближение и взаимопонимание, наконец, возможно, самое главное, - киевская митрополия традиционно имела тесные связи с константинопольским патриархатом. Наконец, остается открытым вопрос: дал ли брак Генриха и Евпраксии всего лишь удобный повод для проведения первой разведки возможностей реализации имперских планов на тер­ритории восточнославянских земель (ослабление позиций Ур­бана II, сокращение сферы политического влияния Византии), или же на самом деле изначально должен был служить осу­ществлению таких планов? От ответа на этот вопрос во многом зависит и оценка дальнейших отношений Генриха и Евпрак- сии.

В Германии Евпраксия получила новое имя: Адельгейда. Как сообщают Саксонские анналы: «...Henricus marchio ... ha- buit uxorem Eupracciam, filiam regis Ruscie, que in nostra lingua vocabatur Adelheid, quam postea duxit Heinricus imperator»^[110]. В некоторых западноевропейских источниках упоминается лати­низированная форма ее первого, славянско-греческого имени: Пракседес (Пракседис)^[111]. Относительно того, когда именно произошла смена имени, мы можем строить только предполо­жения. В целом, сам факт подобной замены не был чем-то не­обычным^[112]. Если учесть, что маркграф Генрих уступал в знат­ности киевскому князю Всеволоду, входившему в «европей­скую семью монархов», можно предположить, что, живя в Саксонии, Евпраксия еще сохраняла свое «девичье» имя, хотя, быть может, и в латинизированной форме (отсюда и упомина­ние о Пракседис в западных источниках). Лишь став невестой Генриха IV, она получила новое имя, Адельгейда^[113], предыду­щие носительницы которого из числа представительниц От- тонской и Салийской династий были во многом особами вы­дающимися. В первую очередь это относится к супруге Оттона Великого, о красоте и уме которой восторженно говорили мно­гие современники. Будучи дочерью бургундского короля, она обладала огромными богатствами и, помимо того, играла вид­ную политическую роль, выступая при супруге в качестве со­правительницы: regni consors^[114]. Это была единственная импе­ратрица, кроме Евпраксии, носившая имя Адельгейда. Однако следует отметить, что точно так же звали тетку и сестру Ген­риха IV, двух знаменитых аббатис Кведлинбургского монасты­ря, в котором Евпраксия проходила свое «немецкое» обуче­ние^[115]. Кроме того, и рано умершую дочь Генриха от первого брака также звали Адельгейдой^[116]. Следовательно, выбор именно этого имени для новой супруги императора мог быть обусловлен как семейной традицией, пиететом к умершим род­ственникам, так и некоторыми связанными с именем коннота­циями программного характера (отсылкой к тем или иным об­разцам для подражания). Об этом, однако, мы можем лишь до­гадываться.

В любом случае, если Генрих IV и хотел превратить Ев- праксию в «новую императрицу Адельгейду», которая неиз­бежно оказалась бы в центре внимания и Италии и всей Импе­рии^[117], - что, кстати, может служить косвенным свидетель­ством в пользу определенного духовного потенциала юной ки­евской княжны, т.к. далеко не каждый мог бы успешно спра­виться с подражанием столь выдающейся предшественнице, - отрезвление в этом отношении пришло достаточно быстро.

Известно только одно упоминание о пожалованиях новой императрицы в грамотах ее супруга, оно относится к августу 1089 г. Тогда Адельгейда в сопровождении Генриха, архиепи­скопа Хартвига, епископов Рупрехта бамбергского и Удальри- ха Эйхштеттского и других вельмож прибыла в Бамберг, где Генрих «по просьбе и ходатайству своей супруги Адельгейды» наградил министериала Мейнгера земельным владением^[118]. Вопрос о том, какое отношение к этому пожалованию имела императрица, остается открытым. Зачастую тот факт, что Ев- праксия лишь единожды упоминается в таком акте о пожало­вании, приводят в качестве доказательства тезиса о незначи­тельности ее политического влияния. Однако следует учиты­вать то обстоятельство, что между свадьбой и фактическим разрывом отношений супругов прошел очень небольшой про­межуток времени, так что сравнение ее с другими императри­цами, упоминания о пожалованиях которых встречаются в ис­точниках за гораздо более длительный период^[119], ошибочно хотя бы уже с точки зрения методологии. Все, что мы можем сказать, так это, что уже до событий в Вероне в 1093 г. отно­шения между супругами расстроились, и это неизбежно сказа­лось на ослаблении влияния Евпраксии при дворе.

Верона и Пьяченца

Ситуация в Италии складывалась для Генриха крайне не­благополучно, требовалось его личное присутствие. Норманн­ский герцог Рожер I стал ленником папы Урбана II, что значи­тельно усилило позиции римского понтифика. Антипапа Кли­мент III был вынужден бежать в Равенну. Сын герцога Шваб­ского, Вельф, в 1089 г. женился на одной из ближайших союз­ниц папы, Матильде Тосканской. Этот союз, заключенный при посредничестве Урбана II и отца жениха, должен был с одной стороны усилить позиции Вельфов в противостоянии с Генри­хом, а с другой упрочить их положение в Италии. В марте 1090 г. Генрих IV пересек Альпы, в апреле он находился уже в Ве­роне, а в начале января 1091 г. вместе с двором расположился в Падуе^[120]. По сведениям Герхоха Рейхерсбергского (ум. в 1169 г.) Евпраксия-Адельгейда в 1090 г. также находилась в Ита­лии^[121]. Сочинение Герхоха занимает особое место в пропаган­дистской полемике, развернутой сторонниками папы римского против императора Генриха, и потому считается, в целом, ма­лодостоверным^[122]. В связи с описанием распутств, которым, якобы, предавалась императорская чета, причастная культу николаитов, автор упоминает о беременности Евпраксии. Под­тверждение этого, кажется, находим и в Житии Матильды, где под 1092 г. сказано, что во время осады Монтевеглио умер сын Генриха IV, похороненный чуть позже в Вероне^[123]. Поскольку нам известны даты смерти сыновей императора от первого брака, с высокой долей вероятности можно предположить, что в данном случае речь идет о его сыне («filius eius») от брака с Евпраксией. Любопытно, но в историографии этот факт не нашел почти никакого отражения или же оспаривался^[124]. Су­ществование сына Евпраксии признавалось прежде всего неко­торыми историками-русистами^[125] Если даже Генрих искренне

горевал о кончине ребенка («late doluit»), легко представить себе, в каком состоянии находилась молодая мать. Можно предположить, что эта утрата в определенной степени сказа­лась на ее последующем «скандальном» поведении.

Уже к 1092 г. ситуация в Италии стабилизировалась, воен­ные успехи Генриха способствовали увеличению числа его сторонников. Антипапа смог вернуться в Рим, а Урбану II пришлось бежать в Южную Италию. Однако в октябре 1092 г. император потерпел сокрушительное поражение при Каноссе, следствием чего стало заключение направленного против него союза ломбардских городов Милана, Кремоны, Лоди и Пья­ченцы. Но еще хуже было то, что в начале 1093 г. родной сын Генриха, Конрад, перешел на сторону Вельфа и Матильды Тосканской, и был коронован в Милане как новый король Ита­лии. Генриху пришлось отступить в Венецию, и все последу­ющие годы власть его распространялась лишь на области Па­дуи и Вероны.

В это время произошел окончательный разрыв отношений между Генрихом и Евпраксией. Во всяком случае, в Вероне императрица уже содержалась как пленница. Большинство ис­следователей объясняет это тем, что «у Генриха IV, в высшей степени, вероятно, были все основания сомневаться в верности императрицы»^[126]. На основании этого, слабо подкрепленного источниками утверждения, и по сию пору Евпраксию упрекают в прелюбодеянии. Вместе с тем, то, что Г. М. фон Кнонау называл «в высшей степени вероятным», при более детальном рассмотрении источников оказывается чрезвычайно уязвимым объяснительным конструктом явно прогенриховской направ­ленности. Ни один из известных нам аутентичных источников не связывает арест Евпраксии с тем, что Генрих якобы подо­зревал ее в супружеской неверности. Мотив «измены» в источ­никах, действительно, появляется, но совершенно в другом контексте, представляющем в крайне невыгодном свете самого императора: причиной упоминавшегося выше выступления

Конрада («hac de causa rebellavit») называется то, что Генрих, воспылав ненавистью к собственной супруге («odio coepit habere»), заключил ее в тюрьму («incarceravit eam»), и с его позволения многие совершали над ней насилие («plerique vim ei inferrent»). Император обезумел настолько, что даже Конрада «убеждал войти к ней». Когда тот отказался, «король, уговари­вая его, принялся утверждать, будто он не его сын, а одного чужака, швабского герцога, на которого названный Конрад был чрезвычайно похож лицом»^[127]. Последнее можно списать и на фантазию пропапски настроенных кругов, заинтересованных в дискредитации Генриха, в то время как для объяснения отъезда Конрада следует учитывать более сложные мотивы^[128], однако сам факт тесной связи между арестом Евпраксии и выступле­нием Конрада едва ли может быть поставлен под сомнение^[129]. Заключение и усиленная охрана супруги из-за возможной не­верности, о которой к тому же молчат все источники, были бы чрезмерно преувеличенным поступком со стороны Генриха, но, с другой стороны, они становятся вполне понятными, если предположить, что он подозревал участие Евпраксии в полити­ческом заговоре, доказательством чего вполне могло служить ее последующее бегство к итальянским врагам императора. Разрыв между венценосными супругами, кажется, далеко вы­ходил за рамки личных оскорблений, и примирение уже опре­деленно было невозможно. Мотивы личные, эмоциональные и мотивы политические переплетались так тесно, что ситуация, когда императора покидали его близкие, вскоре стала чуть ли не типичной: это касается не только Конрада и Евпраксии. Еще раньше на сторону папы римского перешла мать Генриха, им­ператрица Агнесса, а позже и другой его сын, Генрих, присо­единится к оппозиции и примет непосредственное участие в «самом дьявольском событии немецкой истории»^{[130] [131]} - низло­жении отца с престола (1105 г.). Учитывая, что в историогра­фии существует прогенриховски настроенное направление, представители которого описывают «предательства» Конрада - «противный природе» поступок «неблагодарного сына» (Гизе- брехт) - и Евпраксии как тяжелые «удары судьбы», обрушив-

130

шиеся на императора , следует подчеркнуть, что не может вызывать никаких сомнений факт влияния на эти внутрисе­мейные конфликты, перетекавшие в смертельную вражду, крайне сложного характера самого Генриха, в котором не было недостатка и в отвратительных чертах^[132].

Весь 1093 г. несчастья одно за другим сыпались на Ев- праксию, как бы подготавливая скорую катастрофу. Бегство пасынка (почти ее ровесника) лишило императрицу единствен­ного близкого человека при дворе и усугубило и без того ощу­тимое одиночество чужестранки. Все усиливались недоверие и «ненависть» со стороны супруга, который после «предатель­ства» Конрада пребывал в самом скверном расположении духа и обдумывал планы самоубийства^[133]. Если она на самом деле была матерью умершего в 1092 г. ребенка, несомненно, что и это прискорбное событие, потеря сына, оказало на нее силь­нейшее воздействие. Впрочем, даже если этот ребенок и был сыном Генриха от первого брака, или же вовсе бастардом, едва ли это как-то меняло дело: смерть мальчика, которому испол­нилось самое большее пятнадцать лет и к которому она могла относиться как к младшему брату или же как к приемному сы­ну вместе с неудачными попытками забеременеть не могли не сказаться на эмоциональном состоянии Евпраксии. К тому же из Киева прибывали печальные вести: 13 апреля 1093 г. умер князь Всеволод. Тогда же русские князья во главе с новым ки­евским князем Святополком потерпели сокрушительное пора­жение от половцев. На обратном пути из Степи при переправе через реку Стугну утонул брат Евпраксии Ростислав^[134]. Ясно, что череда таких несчастий оказала бы серьезное влияние и на психическое состояние куда более сильной личности.

Решение Евпраксии-Адельгейды бежать к врагам импера­тора и, тем самым, пойти на окончательный разрыв отношений с супругом, означало ни много ни мало, как вполне предсказу­емую утрату статуса императрицы Священной Римской импе­рии. Готовность заплатить столь высокую цену указывает на то, сколь невыносимым было ее положение в Вероне. Взвесив все за и против, обстоятельства личные и политические, она вполне могла прийти к осознанию правильности этого тяжело­го шага: что удерживало ее на стороне человека, который «преследовал ее гнусной злобностью»^[135]? После смерти отца все политические ожидания и обязательства, связанные с этим браком, вполне возможно, теряли для нее всякий смысл. Со­мнения в правильности сделанного выбора очевидно усили­лись и из-за того, что на стороне врагов Генриха находились его ближайшие родственники: сын Конрад и мать Агнесса. Был, возможно, еще один фактор, о котором редко вспомина­ют, и на который в свое время указал Л. фон Ранке: Евпраксия едва ли хотела быть супругой человека, отлученного от Церкви или находящегося под угрозой подобного отлучения^[136]. Для человека, воспитанного в традициях восточного христианства, гармония в отношениях светской и церковной властей очевид­но была одним из важнейших приоритетов, а конфликт импе­ратора с высшими представителями римской Церкви не мог ее не смущать и не огорчать. Влияние антипапы Климента III, пользовавшегося поддержкой Генриха, начиная с 1093 г. неуклонно падало, в то время как Урбан II, несмотря на провал попыток восстановления единства Церкви, поддерживал хоро­шие отношения с византийским императором Алексеем I^[137]. Такие же отношения традиционно существовали между Кие­вом и Византией. Итак, переход Евпраксии на сторону Урбана II имел смысл и в международном контексте, не говоря уже о том, что число противников Генриха все увеличивалось, его положение в Италии все ухудшалось, и это вполне могло рас­сматриваться как предзнаменование грядущего личного и по­литического краха императора. Исходя из всего вышесказанно­го, явным упрощением кажутся широко распространенные в литературе попытки объяснить разрыв отношений между су­пругами сексуальной фрустрацией Евпраксии^[138] или же неспо­собностью ее супруга, который был старше ее на двадцать лет, утолить «желания личной жизни» девушки^[139]. К числу подоб­ных же «морализаторских» объяснений принадлежит и тезис о том, что Евпраксия соблазнила или пыталась соблазнить свое­го приемного сына Конрада^[140]. Источники ничего нам об этом не сообщают.

Побег императрицы из Вероны в 1094 г. был организован с помощью молодого супруга герцогини Матильды. После того, как Евпраксия тайно сообщила Матильде о готовности бе- жать^[141], - в Каноссе, следовательно, были хорошо осведомлены (вероятно, от Конрада) о ее тяжелом положении^[142], - ей в со­провождении вооруженной группы во главе с супругом тос­канской правительницы удалось ускользнуть от охраны. В Ка-

142

носсе императрицу встретили со всеми почестями .

Здесь она выдвинула против императора представленные позднее на синодах в Констанце (апрель 1094 г., вероятно, в письменной форме)^{[143] [144]} и Пьяченце (март 1095 г., уже лично) тяжкие обвинения в насилии и сексуальных извращениях^{[145] [146] [147]}. По сути, они сводились к тому, что Генрих принуждал свою су­пругу к публичной проституции. Констанцский синод в ответ на ее жалобу провозгласил, что Евпраксия подвергалась со стороны мужа «до селе неслыханным мерзостям» (inauditas fomicationum spurcicias), что вызвало к ней всеобщее сострада­ние . Генрих не только принуждал ее к проституции , но и лично, «о чем даже и говорить грешно», подстрекал различных людей «обесчестить ее»^[148]. О том, какие именно сексуальные перверсии имели место, современники ни разу не решились упомянуть в письменном виде, дабы «не осквернять бумагу»^[149]. В начале февраля 1095 г. папа Урбан II перешел через Авен- нин, встретился в Ломбардии с Матильдой Тосканской, и вме­сте они направились в Пьяченцу. Возможно, Матильду сопро­вождала Евпраксия. В Пьяченце 1 марта начался церковный собор, на котором присутствовало около 4 000 церковников и 30 000 мирян из Италии, Франции, Бургундии и Германии: здесь было бесчисленное количество епископов, аббатов, дру­гих священников и светских лиц (Бернольд). Собор проходил под знаком борьбы престола св. Петра с императорской вла­стью за церковную реформу^[150]. Именно там Евпраксия публич­но выступила с обвинениями против супруга. Е. Босхоф, один из современных биографов Генриха, так пишет об этом: « ... пребывая под защитой Матильды, она публично выдвинула ужаснейшие обвинения в адрес своего мужа. Ей даже позволи­ли выступить на синоде в Пьяченце, и Урбан II принял участие в этой отвратительной интриге. Антигенриховская пропаганда не брезговала ничем, стремясь уничтожить моральный облик императора»^[151]. Аналогичным образом степень скандальности разоблачений Евпраксии, сделанных перед широкой публикой, подчеркивал и С. Фишер-Фабиан: «Перед собравшимися пред­ставителями церковной и светской элиты она, горя жаждой мести, раскрыла самые интимные тайны своей опочивальни, рассказала о извращениях супруга, о тех оргиях, что он устраи­вал, назвала имена мужчин, с которыми, по его воли, вынуж­дена была вступить в близость. Исповедь, которую современ­ный психолог назвал бы вербальной реализацией неудовлетво­ренных сексуальных желаний. Тщательно записанная и полу­чившая самое широкое распространение, она стала для папской власти прекрасным оружием, чтобы уничтожить репутацию монарха»^[152].

Практически все знаменитые немецкие медиевисты с воз­мущением отзывались о выступлении императрицы на Пья­ченцском соборе. Такое внимание к скандальным откровениям во многом и определило негативный образ Евпраксии, сло­жившийся в историографии. Если о ней и упоминали, то ис­ключительно, как о «роковой женщине», femme fatale среди немецких императриц эпохи средневековья. Ее называли «ве­роломной» (фон Гизебрехт), «скверной» (Галлер), «порочной» (Д. Мюллер), «аморальной» (Форссман), «бесстыдной бабой» (Мейер фон Кнонау) с «сомнительной репутацией» (Струве), которая выдвинула против Генриха IV «отвратительнейшие» (Галлер), «омерзительнейшие» (Струве), «наиподлейшие» (Эдигер), «гнуснейшие» (Босхоф), «мерзкие» (Браун), «самые грязные» (Лоренц), «бесстыднейшие обвинения» (Телленбах) и «грязные инвективы» (Шифер) и т.д., которые все эти историки единодушно отвергали как клевету^[153]. Само ее имя Евпраксия - т.е. «поступающая хорошо», - казалось, в свете такого «преда­тельского» по отношению к супругу поведения, насмешкой. Даже в признанных работах последнего времени встречаются совершенно дискриминационные морализаторские характери­стики, хотя и представленные довольно изощренно, сообразно которым Евпраксия страдала «психопатией» или «истерией в тяжелой форме»^[154]. Ее «разоблачения», в одном из новейших исследований, кроме обычных объяснений «развращенностью» и «психическими нарушениями», получают еще и дополни­тельные негативные коннотации из-за того, что автор именует ее «азиаткой»^[155].

Результатом всей этой «интерпретационной работы», об­ряженной в одеяния научности, стал, в конце концов, реши­тельный поворот в понимании произошедшего: жертва стала преступником. Генрих - жертва ужасной «интриги», спланиро­ванной его политическими противниками, а «оклеветавшая» его Евпраксия - орудие в грязной борьбе папского престола против императора^[156]. Сама чудовищность выдвинутых ею об­винений, очевидно, упрощала возможность отклонить их как фантазии ревнивой женщины. При этом из вида совершенно упускают тот факт, что, по общему мнению источников, ви­новником случившегося был именно Генрих IV^[157]. Расхожде­ния в оценке Евпраксии историками и сведениями аутентич­ных источников просто поразительны. Вот, например, что пи­сал о ней автор «Анналов монастыря св. Дисибода»: «Королева же, после множества неслыханных оскорблений, нанесенных ей без вины, по милости Божьей освободившись из заключе­ния, в котором находилась, прибыла к могущественнейшей в то время госпоже по имени Матильда ... Приняв королеву и взяв ее под защиту, она сопроводила ее к досточтимому мужу Урбану, занимавшему апостольский престол; припав к его но­гам, обливаясь слезами и рыдая, она жаловалась о всех бедах и несчастиях, которые перенесла. Господин же папа, узнав о бед­ствиях королевы, движимый милосердием и состраданием, со­брал всеобщий собор, который снова отлучил короля Генриха от церкви за недопустимые, безбожные и вовеки неслыханные дела, совершенные над собственной законной супругой»^[158]. Другие хронисты дополняли это известие указанием на то, что Евпраксия-Адельгейда поведала синоду о тех злодеяниях (ne- fanda), которым подвергалась со стороны Генриха^[159], и папа Урбан благосклонно освободил ее от епитимьи, т.к. «эти блу­додеяния она не столько совершила, сколько претерпела поне­воле», да к тому же «нашла в себе смелость по собственной воле и публично исповедать свои грехи»^[160]. Фактически, обви­нения сводились к тому, что Генрих принуждал ее к близости с другими мужчинами, и из-за этого она была вынуждена пере­жить неслыханный позор и сексуальные унижения . Есте­ственно, мы не можем быть абсолютно уверенными в правди­вости и точности выдвинутых Евпраксией обвинений и выска­занных ей признаний. Но и те ученые, которые называют их совершеннейшей клеветой, едва ли противопоставили им нечто большее, чем исполненные морального негодования филиппи­ки, направленные против публичного обсуждения секретов супружеской спальни. Безусловно, обвинения эти сыграли на руку врагам императора, поспешившим использовать их в сво­ей пропаганде^{[161] [162]}, но для того, чтобы считать их поэтому всего лишь выдумкой, у нас все же нет достаточных оснований.

В этой связи не лишним кажется обратиться к достаточно популярному в литературе вопросу о нравственном облике Генриха IV. Его личная жизнь, как в годы юности, так и позже, характеризовалась врагами императора как необузданная, без­удержная и даже противоестественная^[163]. В юные годы его окружало несколько наложниц, одной ему было недостаточ­но^[164]. В 1073 г. представители высшей саксонской знати даже потребовали, чтобы он бросил всех этих женщин и почитал Берту, как свою законную супругу, должным образом с ней обращаясь (coniugali loco haberet et diligeret)^[165]. Очевидно, он женился на ней против собственной воли, и все истории о том, что после неудавшегося развода в 1069 г.^{[166] [167] [168]} супруги жили «долго и счастливо» , не более чем красивая легенда , при­думанная историками, проецировавшими на сексуальную мо­раль средневековой аристократии собственные буржуазные представления о добродетели^[169].

Уже в очень юном возрасте Генрих в своих отношениях с женщинами был мало склонен проявлять сдержанность. Даже позитивно настроенный по отношению к императору автор жизнеописания Генриха (Vita Heinrici) не мог умолчать об этом^[170]. Его второй наставник, архиепископ бременский Адальберт, считал, что безумен тот юноша, который не дает свободного выхода своей похоти, и Генрих охотно следовал этому педагогическому кредо. Как сообщает саксонский монах Бруно (в целом настроенный негативно по отношению к Ген­риху), он не только одновременно содержал двух-трех любов­ниц, но еще и совращал приглянувшихся ему девушек и жен­щин; в последнем случае, при определенных обстоятельствах могло иметь место и применение насилия. В таких ночных вы­лазках ему нередко лишь с большим трудом удавалось усколь-

170

знуть от разъяренных родителей или супругов новой пассии . Однажды, пытаясь спровоцировать собственную супругу Берту на столь желанную измену, он, дабы видеть все собственными глазами, вместе с заранее нанятым «любовником» пробрался в ее спальню. Люди королевы устроили ему там такой прием, что после этого он месяц был вынужден провести в постели, ничего не сообщая о причинах внезапно обрушившейся на него «болезни»^{[171] [172]}. В другой раз, на Троицын день он приказал, что­бы нескольких обнаженных юношей ввели в покои его обна­женной супруги^[173]. Бруно рассказывает также и ужасную исто­рию о том, что Генрих лично держал свою сестру, аббатису Кведлинбургского монастыря, Адельгейду, в то время как дру­гой мужчина, по его приказу, насиловал ее^[174]. Пишет он и о том, что император низвергся «в бездну похоти» подобно «необузданному коню»^[175]. Один из южнонемецких григориан- цев, Манегольд фон Лаутенбах, обвиняет Генриха в гомосексу­альных наклонностях и называет имена двух его наложниц, «которым несть числа», - Юдитты и Оффигии^[176]. Пельдерские анналы под 1068 г. также называют императора «извращен­ным»^[177]. Некоторые хронисты (например, Герхох Рейхерсберг- ский, Додехин, Хельмольд Бозауский) утверждают, что Генрих принадлежал к секте николаитов (или, по крайней мере, был к ней близок) и принимал участие в ее черных мессах, сопро­вождавшихся развратом. Ничего не подозревавшая поначалу, Евпраксия также была вынуждена участвовать в этих оргиях. Ей было стыдно рассказать кому-либо о своих унижениях, но затем она все же открылась нескольким священникам и епи­скопам и искала любой возможности бежать. Она даже не зна­ла, от кого именно была беременна^[178].

Даже те историки, которые ссылаются на тенденциозность источников, якобы заинтересованных в связи с саксонскими войнами и спором об инвеституре в дискредитации монарха Салийской династии и антигенриховской пропаганде, все же вынуждены признать (хотя чаще всего - мимоходом), что рас­сказы о сексуальных перверсиях императора, вероятно, не ли­шены «некоторой доли правды». Не все в них «пустые выдум­ки»^[179]. В одном из новейших исследований был поставлен во­прос: дают ли нам право имеющиеся источники утверждать, что Генрих IV был «развратником»? Автор, в итоге, пришел к выводу, что достоверность повторяющихся обвинений относи­тельно личной жизни императора, имеющих общим источни­ком, (вероятно, какие-то сплетни саксонского происхождения), не может не вызывать у историков «значительных сомне­ний»^[180]. При этом, удивительным образом, дело Евпраксии он упоминает лишь вскользь, тем самым изначально обесценивая свои выводы, снимающие с Генриха обвинения в необуздан­ности и, в итоге, полностью его оправдывая: однако же, Ев- праксия, в конечном счете, была единственным и непосред­ственным свидетелем всего произошедшего, который сообщил свою версию событий. Нельзя также обойти вниманием и тот факт, что ее опыт жизни с Генрихом, относящийся к 90-м гг. XI в., поразительно совпадает с тем, что пишут источники о лич­ной жизни императора в 70-е гг. Принуждение супруги или сестры к интимной близости с другими мужчинами, кажется, принадлежало к числу констант его сексуальной жизни. Даже императорский антиепископ (1085 г.) Вало Мецский, прекрас­но осведомленный о слухах касательно личной жизни импера­тора и не принимавший их на веру, все же порекомендовал своему собрату Удону Хильдесгеймскому побуждать Генриха вести соответствующий его царственному положению образ жизни, в смысле «correctio morum»^[181]. Возможно, именно из-за этих не оправдавшихся ожиданий Вало уже через несколько месяцев после принятия высокого сана отказался от епископ­ского посоха. Даже автор жизнеописания Генриха не мог умолчать о том, что слухи о жизни императора смешивают правду и вымысел, а открытые им на смертном одре в послед­ней исповеди грехи были «постыдны»^[182]. Многие историки подчеркивали (иногда не без смущения) тот поразительный факт, что никто из друзей и сторонников Генриха ничего не предпринял после скандальных разоблачений Евпраксии и ни­как не попытался опровергнуть ее слова^[183]. Значит, они счита­ли Генриха способным совершить то, в чем его обвиняла су­пруга. То же можно сказать и о Матильде Тосканской и папе Урбане II. Не должны ли они были быть в той или иной степе­ни убеждены в том, что Евпраксия говорит правду, когда шли на риск, используя ее в своей политической борьбе? И не должна ли была сама Евпраксия быть слишком уж убедитель­ной актрисой, чтобы сперва перед папой римским со «слезами» и «скорбью», а затем перед огромным собранием в Пьяченце обрушивать на голову своего супруга чистой воды ложь и кле­вету? Она поставила крест на своем будущем, пожертвовала статусом императрицы, лишь бы избежать дальнейших униже­ний, которые принесла ей супружеская жизнь, - и это сильный аргумент в пользу того, что она говорила правду. Публичные откровения практически означали ее «гражданское самоубий­ство» (С. П. Розанов), она не могла не осознавать, что в даль­нейшем путь на большую сцену королевской жизни был ей за­крыт. Единственный аргумент в пользу того, что все это дело было интригой врагов императора, а Евпраксия - всего лишь лгуньей, заключается в том, что сразу же после выступления в Пьяченце императрица исчезла с политической сцены, все ее прежние сторонники бросили ее^[184]. Этот аргумент нельзя при­знать убедительным. Уже после бегства из Вероны, а тем более после синодов в Констанце и Пьяченце, Евпраксия практиче­ски была «мертва» в политическом смысле. Несмотря на мило­сти папы Урбана, на ней все равно оставалось клеймо грешни­цы или, по крайней мере, некоторые аллюзии сомнительного с моральной точки зрения поведения никуда от ее имени не ис­чезли. И, тем не менее, еще почти два года она прожила в Ита­лии, вероятно, под покровительством Матильды, Конрада и Урбана II. Выражая характерные для определенных кругов своего времени настроения русофобии и патриархальной забо­ты о добродетельности, Вильгельм фон Гизебрехт писал, не скрывая злобы: «После того, как откровения Евпраксии возы­мели свое действие, бесстыжая баба была отставлена в сторо­ну. Эта русская быстренько вернулась на родину и скрывала там свое мерзкое бытие от всего света»^[185].

Естественно публичные обвинения Евпраксии нанесли Генриху огромный политический вред. От этого удара он так и не оправился. Остается открытым вопрос о том, была ли, как полагают некоторые историки^[186], решающим мотивом ее дей­ствий «месть». Учитывая показания источников, вполне по­нятным кажется желание Евпраксии расторгнуть брак, - не­удивительное перед лицом перенесенных сексуальных униже­ний. Пресвитер Донизон, панегирист Матильды Тосканской, пишет, что Пракседис «боялась мужчин, словно овца волчьей пасти» и уже во время тайных контактов с графиней, этой «но­вой Деворой», изъявляла настойчивое желание покинуть су­пруга (eam disiungat ab hoste)^[187]. Саксонские анналы также пи­шут о «расставании» (discessio)^[188], Корвайские анналы заклю­чают, что брак - в самом деле, ставший бессмысленным и с точки зрения Евпраксии бесповоротно расстроенный, - завер­шился разводом^[189]. Согласно кодексу Юстиниана, женщина имела право на развод в том случае, если супруг оставлял ее на произвол других мужчин^{[190] [191]}, и именно в этом Евпраксия обви­няла супруга на синодах в Констанце и Пьяченце. Некоторые историки поэтому утверждают, что именно в Пьяченце в 1095 г. брак окончился разводом ; другие, однако, пишут о том, что его просто «расторгли»^[192]. Следует отметить, что те источ­ники, которые подробнее всего рассказывают о событиях в Пьяченце (Анналы монастыря св. Дисибода, Бернольд), гово­рят лишь о том, что там Евпраксии папой римским было даро­вано освобождение от грехов, а Генриха отлучили от церкви. О разводе нет никаких упоминаний, тем более, что позиция пап­ской курии по этому вопросу была принципиально отрица­тельной. В любом случае, развод предполагал длительные пе­реговоры^[193]. Не говоря уже о том, что в данном случае отсут­ствовали такие важнейшие юридические критерии полноцен­ного брака, как согласие между супругами и coniunctio sexuum, сам факт церковного отлучения практически означал ликвида­цию брака, т.к. оно предполагало прежде всего запрет на об-

193

щение .

Крайне своеобразную интерпретацию произошедшего вы­двинул опять-таки В. фон Гизебрехт. Если все обвинения Ев- праксии правдивы, писал он, то единственной причиной, побу­дившей Генриха совершить все это, было желание получить развод^{[194] [195]}! Подобная гипотеза, однако, предполагает, что импе­ратор с самого начала предвидел и просчитал все действия Ев- праксии (бегство, публичное выступление) и изначально же смирился с тем, что его политической репутации будет нанесен такой серьезный удар. Все это маловероятно. Другая гипотеза, как уже было показано выше, принадлежащая к числу наибо­лее распространенных общих мест историографии и заключа­ющаяся в том, что «у Генриха были все основания сомневаться в верности императрицы» и потому заключить ее под стра­жу^[196], также не лишена интереса в контексте вопроса о разводе. Если все было на самом деле так, и измена Евпраксии была столь очевидной, совершенно непонятно, почему же Генрих, если он и на самом деле желал развода, не воспользовался этим предлогом, и не начал с помощью антипапы Климента III бра­коразводный процесс.

Возвращение в Киев.

Некоторое время Евпраксия еще оставалась в Италии - ве­роятно, при дворе Конрада, - затем отправилась в Венгрию, где у нее были родственники, и уже оттуда вернулась в Киев^[197]. Неизвестно, была ли еще жива во время пребывания Евпраксии при венгерском королевском дворе ее тетка Анастасия, супруга короля Андрея I (ум. в 1061 г.). С 1095 г. королем Венгрии был Коломан, сторонник папской реформы, в 1096 г., при посред­ничестве Урбана II, женившийся на дочери Рожера I Сицилий­ского. Вероятно, к венгерскому двору Евпраксия прибыла с протекцией римского понтифика. Отметим так же и то, что су­пруга Конрада, Максимилия, на которой он женился в 1095 г., приходилась Коломану свояченицей, так что и с этой стороны у германской императорской фамилии налаживались связи с Венгрией. Сколь сложной оказалась ситуация, в которую попа­ла здесь Евпраксия, оказавшись в центре хитросплетения род­ственных связей венгерского королевского дома с родственни­ками и противниками Генриха IV, - супругой короля Соломона была его сестра Юдит, а Ладислав I (ум. в 1095 г.) был женат на дочери антикороля Рудольфа Рейнфельденского, Адельгей- де, - можно понять уже хотя бы из того, что посланники Ген­риха требовали выдачи ему бывшей императрицы^[198]. Положе­ние Евпраксии было небезопасным, и, в любом случае, венгер­ский двор был всего лишь остановкой по дороге на Родину. К тому же короля Коломана связывали дружеские отношения с киевским князем Святополком^[199]. Возможно, Евпраксия верну­лась в Киев уже в 1097 г^[200]. Нельзя исключать и того, что воз­вращение ее могло состояться вместе с посольством, которое во главе с сыном Святополка, Ярославом, в 1099 г. прибыло к Коломану^[201]. Как бы то ни было, возвращение состоялось, по всей вероятности, не позднее 1101 г., когда во Флоренции умер приемный сын Евпраксии Конрад, и ее пребывание там теряло всяческий смысл. Понятно, что точный ответ на этот вопрос применительно к человеку, который сменил блеск публичной жизни на политическое прозябание эмигранта, имеет не более чем маргинальное значение.

Генрих IV умер 7 августа 1106 г. в Лютихе. В декабре того же года Евпраксия приняла постриг. Хронологическая бли­зость двух этих событий не может не бросаться в глаза. Став вдовой, Евпраксия ушла в монастырь. Так поступало большин­ство овдовевших императриц, ведь новый брак неизбежно означал для них умаление прежнего высокого политического положения^[202]. Этот факт, впрочем, может служить косвенным доказательством тому, что брак между Генрихом и Евпраксией так никогда и не был расторгнут официально, - иначе, зачем бы свободной женщине было становиться монахиней сразу же после смерти бывшего мужа?^[203]

Любопытно, что западноевропейские источники порази­тельно хорошо информированы о дальнейшей судьбе вернув­шейся в Киев Евпраксии. Сообщение о ее постриге^[204] подтвер­ждается Повестью временных лет, содержащей даже точную дату события - 6 декабря^[205]. Предполагают, что Евпраксия вы­брала Андреевский монастырь, которым управляла ее едино­кровная сестра Янка. Действительно, именно там были похо­ронены и Янка (ум. в 1113 г.) и мать Евпраксии Анна (ум. в 1111 г.), но сама бывшая императрица последнее упокоение нашла вовсе не там, а в киевском Печерском монастыре. Исхо­дя из этого, можно предположить, что у нее была собственная келья при монастыре, или же уже тогда при обители существо­вал, известный по более поздним источникам, женский мона- стырь^[206]. Тот факт, что женщины были похоронены в разных обителях, может указывать на какой-то внутрисемейный кон­фликт. К сожалению, у нас нет никаких сведений о том, как семья и киевское общество восприняли возвращение Евпрак- сии на Родину. Вполне можно предположить, что некоторыми - меньше всего, пожалуй, в церковных кругах, - поступок этот, по политическим соображениям, осуждался как ошибочный, не говоря уже о том, что слухи и сплетни о мотивах расторжения брака прочно пристали к имени Евпраксии. Возможно, их дальнее эхо мы можем расслышать в былинах, где под именем Евпраксии (Апракси, Опраксии и т. д.) описана супруга Вла­димира Святого, - изменница, которую Алеша называет «сукой волочанкой». В некоторых былинах она выступает в образе литовской княжны и прекрасной соблазнительницы, не потому ли, что и сама Евпраксия, проведшая большую часть жизни заграницей, воспринималась в конце жизни у себя на Родине как иностранка^[207]? Анналы монастыря св. Дизибода и Альберт Штаденский утверждают, что Евпраксия стала настоятельни­цей некоего монастыря^{[208] [209]}. Автор первой из этих хроник сам добавляет относительно сказанного: «ut quidam dicunt». Веро­ятно, оба писателя просто с трудом могли себе представить, чтобы вдова императора занимала в монастыре какое-либо иное место кроме самого главного - места настоятельницы .

В киевской традиции ничего об этом не говорится, тем не ме­нее, из этого еще нельзя делать вывод о ложности сведений западных хронистов. В древнерусских летописях вообще ин­формация о женских обителях и их настоятельницах представ­лена крайне скудно. С другой стороны, то, что Евпраксия стала настоятельницей монастыря так быстро после принятия по­стрига, хотя и не совсем невозможно, все же крайне необычно. Спустя три года, 10 июля 1109 г., не дожив и до сорока лет, она скончалась: «В лето 6617. Преставися Евпракси, дщи Всеволо- жа. Месяца иулия в 10 день, и положена бысть в Печерском манастыре у двери, яже ко югу; и зделаша над нею божонку, идеже лежит тело ея»^[210]. По детальности изложения сообщение это значительно превосходит характерные для Повести вре­менных лет короткие заметки о смерти представительниц ки­евского княжеского дома. Как правило, летописец сообщает лишь год их смерти, в лучшем случае присовокупляя к нему упоминание точного дня^[211]. Поэтому информация о месте за­хоронения Евпраксии нуждается в объяснении. Первое, что приходит в голову, - Печерский монастырь получил богатый вклад или от нее самой или в память о ней. Захоронение там лиц, не принадлежавших к числу монастырской братии, как правило, осуществлялось только при этом условии^[212]. О мате­риальном положении Евпраксии после ее возвращения в Киев нам ничего не известно. Но, если вспомнить о том богатом приданом, с которым она впервые появилась в Германии, о тех суммах, которые расточительно тратили на содержание своих супруг немецкие императоры, и, наконец, о тех средствах, ко­торые достались девушке от первого мужа, и, вероятно, никуда

212

после второго замужества не пропали , можно предположить, что состояние ее было вполне значительным. М. Д. Приселков почти сто лет назад предположил, что причиной того, что Ев- праксия была похоронена не в Софийском соборе и не в Деся­тинной придворной церкви, стало ее мнимое обращение в ка­толицизм^{[213] [214]}. Но ведь ни мать, ни сводная сестра Евпраксии не были похоронены ни в одной из этих центральных киевских церквей. А если вспомнить, что князь Всеволод в последние годы жизни явно склонялся к так называемому «национально­му» духовенству, как раз и представленному братией Киево­Печерского монастыря^[215], можно считать подобный выбор не столько дополнительным унижением княжны, сколько испол­нением ею воли отца. Впрочем, никакой другой монастырь Ки­евской Руси не мог соперничать со славой Киево-Печерского, как места захоронения. Здесь трудился Нестор, вполне вероят­но, лично знавший Евпраксию; повышало престиж монастыря как культурного и религиозного «национального» центра и то, что митрополичья власть наконец-то пошла навстречу давно изъявляемому желанию братии и согласилась формально кано­низировать самого известного настоятеля обители - Феодосия Печерского. У греческих иерархов и представителей «нацио­нальной» оппозиции было одно общее свойство, способство­вавшее сближении, - ярко выраженное негативное отношение к «латинянам». Против них писали полемические трактаты и киевлянин Феодосий и грек Никифор^[216]. В летописи Нестора нет ни малейших намеков на то, что Евпраксия была когда-то немецкой королевой и императрицей Священной Римской Им­перии. Учитывая этот контекст, легко могло показаться, что, в конце концов, она превратилась в жертву «римских вероот­ступников», все же вернувшуюся в лоно православной Церкви. И, кто знает, не начала ли сама Евпраксия в конце жизни ве­рить в такую трактовку событий?^[217]

В этой связи важным кажется упоминание летописи о том, что Евпраксия была похоронена «у двери, яже ко югу». Вспом­ним, что после постройки в Вышгороде церкви в честь св. Бо­риса и Глеба между Владимиром Мономахом и его двоюрод­ными братьями, сыновьями Святослава II, Давидом и Олегом, разгорелся спор о том, где именно разместить мощи святых. Мономах настаивал на том, чтобы по старой христианской традиции поместить княжескую гробницу в центре храма, а Давид и Олег склонялись к его южной части^[218]. Византийские императоры (которых никогда не хоронили в церквях) во время службы в константинопольской Софии всегда находились в южной галерее собора. Известный своими антилатинскими настроениями митрополит Никифор также настаивал на том, чтобы княжеские захоронения располагались в южной части храма. С этого в древней Руси и началась традиция захороне­ний, символически ориентированная на Византию^[219]. Таким образом, если указание на захоронение Евпраксии с южной стороны храма действительно содержится в летописи неслу­чайно, то, можно предположить, что этим ее возвращение к «киевским корням» и «православной вере», которая, по мне­нию православной Церкви, сохранялась лишь в Киеве и Визан­тии, было особенно оценено и подчеркнуто современниками.

Итоги.

На этом завершается история жизни, которая, несмотря на все гипотезы, предположения и результаты научных исследо­ваний, по-прежнему ставит наблюдателя перед лицом много­численных загадок. Будем осторожны, учитывая состояние ис­точниковой базы, и все-таки сделаем некоторые выводы из всего вышесказанного. Никакая другая немецкая королева и императрица эпохи Средневековья не получила столь негатив­ной оценки в трудах историков; ни одна не была превращена в этакий скандальный, психопатический персонаж, ни одной из них должное не отдавалось в меньшей степени, чем Евпраксии. Альтернативная версия, по которой эта единственная импера­трица восточнославянского происхождения могла быть очаро­вательной женщиной и яркой личностью, даже намеком не обозначилась в историографии. За ней не признавали другой роли, кроме пассивного орудия, которое враги императора ис­пользовали в своей политической борьбе против Генриха; ей напрочь отказывали в политической самостоятельности. Древ­нерусские источники и вовсе полностью игнорировали тот факт, что она была императрицей Германской империи, - уже с XI в. Церковь не желала ничего знать о подобных контактах Рюриковичей с Западом и всячески старалась им воспрепят­ствовать. Брак Евпраксии с Генрихом IV распался, точно также и потенциальное сближение Киева с Империей не достигло хоть каких-нибудь результатов. Выражением все усиливающе­гося политического отчуждения стало и прекращение практики династических браков между двумя государствами. По то­гдашним масштабам Евпраксия нарушила священное табу об­щественной жизни, отказавшись продолжать выполнять свои функции императрицы и consors regni^[220]. Этот дотоле неслы­ханный поступок имел серьезные политические последствия. Ни одна другая германская императрица, ни до, ни после Ев- праксии, не совершала ничего подобного, ни одна из них не проявляла на большой сцене, coram publico, своей вовлеченно­сти в политическую борьбу противоборствующих группировок и ни одна не нарушала так решительно общепринятых стан­дартов поведения. Вне зависимости от того, насколько оправ­даны были ее обвинения в адрес супруга, завидное мужество требовалось уже для того, чтобы выступить с признаниями о самом личном перед огромным собранием людей и тем самым бросить вызов многочисленным сторонникам императора. Вы­зов этот был одновременно и обороной и наступлением, ведь она была всего лишь женщиной, представительницей «слабого пола», которой подобало вести себя скромно и смиренно. Даже

если мы откажемся от применения «эмансипаторских» крите-

220

риев современности к отношениям средневековой эпохи , нельзя не отметить, что в этом конкретном случае Евпраксия вела себя сообразно эмансипированным понятиям новейшего времени. Она явно предпочла самостоятельную жизнь блестя­щей имперской судьбе ради разрешения унизительной ситуа­ции, сложившейся в ее отношениях с супругом. Учитывая тот урон, который нанесли ее откровения 1095 г. репутации прав­ления Генриха IV, совершенно неважно, что именно было их побудительным мотивом: гордость, раненая честь, ревность, страдания или политический расчет. Ее обвинения послужили подтверждением порочности Генриха и аргументом в пользу его повторного отлучения от Церкви, провозглашенного на си­ноде в Пьяченце. «О германской империи не было больше и речи, она пала, а представитель ее пропал в далекой итальян­ской провинции» .

Обычно довольно сдержанный и объективный в своих вы­водах М. Кирхнер считал крайне прискорбным тот факт, что Генрих не нашел в лице Евпраксии того, «что все немецкие императоры его времени должны были искать в своих женах, а

именно, гордую, готовую к борьбе, равную ему по духу сорат-

222

ницу всех его дел и планов» . Это на первый взгляд кажущее­ся вполне модерным высказывание обязано своим происхож­дением средневековым представлениям о распределении ролей между мужчиной и женщиной, в котором женщине допуска­лось проявлять решительность, гордость или силу духа лишь только поддерживая мужчину и никогда не выступая против него, как получилось в случае с Евпраксией. Учитывая послед­ствия поступков Евпраксии, сложно поверить словам С. П. Ро­занов, который писал о ней: «Евпраксия была для Генриха слишком слабой и обыденной, чтобы играть роль в его жиз- ни»^{[221] [222] [223] [224]}. Широко распространенное объяснение того, что Генрих в Вероне заключил свою супругу под стражу, потому что подо­зревал ее в неверности, не находит подтверждения ни в источ­никах, ни в образе действий самого императора. Альтернатив­ная версия о том, что к конфликту между супругами могли привести кроме личных, еще и религиозно-политические раз­ногласия, никогда серьезно не обсуждалась. Сделать это, одна­ко, представляется необходимым ввиду того, что брак Генриха и Евпраксии был заключен под знаком планов церковного объ-

224

единения , которые, правда, вскоре потерпели крушение и далее императором не развивались. Политический смысл брака тем самым терял всякую силу, проект, связанный с именем Ев- праксии, срывался. Мы можем лишь догадываться о том, как велики были ее растерянность и разочарование. Во всяком слу­чае, не стоит сводить смысл ее выступления в Пьяченце только лишь к личным мотивам. Благодаря своему происхождению и статусу императрицы, она оказывалась в самом центре разно­направленных политических устремлений и конфликтов. Она оказала заметное влияние на «большую политику» и в этом одно из ее отличий от прочих немецких императриц, большин­ство которых не умели ни читать, ни писать, и о степени влия­тельности которых судят зачастую лишь по числу сделанных ими пожалований. Власть Генриха IV еще больше ослабла, по­зиции Урбана II значительно упрочились. Киевско-немецкие связи, которые в области династических браков к концу XI в. были достаточно тесными, фактически сошли на нет. Антиви­зантийские авансы церковной политики императора, озвучен­ные в Киеве через посланцев антипапы Климента III, не вызва­ли на берегах Днепра сколько-нибудь значительного резонан­са, в то время как Урбан II значительно оживил свои контакты с Византией в преддверии первого крестового похода. В этом калейдоскопе международных отношений Евпраксия- Адельгейда выступила на стороне врагов Генриха IV. Шаг этот был предпринят ею вскоре после перехода приемного сына Конрада в лагерь противников императора и по всей вероятно­сти был связан с тем позитивным направлением, которое при­няли к этому времени римско-византийские отношения. Этим,

²²⁴    См.: Шайтан М. Э. Германия и Киев в XI в. С. 17; Bloch R. Ver- wandtschaftliche Beziehungen des sachsischen Adels... S. 205.

в глазах Евпраксии, антигенриховская политика папы римско­го должна была приобретать легитимность и авторитет, не го­воря уже, как и следовало того ожидать, о провизантийских симпатиях уроженки Киевской Руси. Перспектива же брака с человеком, отлученным от Церкви, не могла не вступать в про­тиворечие с ее православным мировоззрением. Таким образом, и возвращение ее к восточным (духовным, культурным и рели­гиозным) истокам становилось вполне последовательным. Крах второго брака значительно его упростил. По тому, как именно и где она была погребена, видно, что на Родине Ев- праксия воспринималась не как германская императрица, а как киевская княжна, вернувшаяся в лоно православной церкви и пытавшаяся забыть и похоронить за монастырскими стенами свое «латинское прошлое».

Авторизованный перевод с немецкого В. Г. Ананьева,

при участии Е. Б. Маровой

S. 252, прим. 10. О «манифесте по поводу его (Генриха IV. - Х. Р.) вступле­ния в брак» от 14 августа ошибочно пишет С. П. Розанов, см.: Розанов С. П. Евпраксия - Адельгейда Всеволодовна (1071 - 1109) // Известия Академии Наук СССР. Отделение гуманитарных наук. 1929. № 7. С. 617-646, здесь - с. 627. Участие в торжествах магдебургского архиепископа Хартвига, а не его родственника кельнского архиепископа Германа объясняется тем, что

---

^[1]     Annalista Saxo // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores (далее - MGH SS). Hannoverae, 1844. T. VI. P. 726. См. также: Ekkehardi Chronicon Universale // Ibidem. P. 207.

¹ Датировка свадьбы 14 августа 1089 г. не может быть принята. О ней см.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen in der Zeit von Konrad I. bis zum Tode Lothars von Supplinburg. Berlin, 1910. S. 44. По сути дела, это не более чем нижняя граница возможного времени бракосочетания, так как именно тогда в первый (и последний) раз императрица упоминается в грамоте Ген­риха IV бамбергскому министериалу: «interventus et petitio conjugis nostrae Adelheit reginae». Цит. по: Knonau G. M. von. Ja^'b^cher des Deutschen Rei­ches unter Heinrich IV. und Heinrich V. Leipzig, 1903. Bd. 4: 1085 bis 1096.

последний был посвящен в сан лишь 20 (согласно Розенфельдским анналам) или 25 (по Гильдесхаймерским анналам) июля. Это позволяет ограничить датировку свадьбы временем между 31 мая (смерть предшественника Г ерма- на, архиепископа Зигевина) и 20/25 июля. Ср.: Lorenz H. Bertha und Praxedis, die beiden Gemahlinnen Heinrichs IV. Halle a. d. Saale, 1911. S. 65-66.

^[4]     Как правило, она проходила в Майнце вскоре после помолвки и неза­долго до свадьбы. Но как раз в это время престол майнцского архиепископа оставался свободным, поэтому коронация Евпраксии была перенесена в Кельн. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 119. Ф. Браун оши­бочно пишет о том, что коронация происходила в Майнце. См.: Braun F. Russland und die Deutschen in alter Zeit // Germanica. Festschrift fuer E. Sievers. Halle, 1925. S. 678-727, здесь - с. 689.

^[5] В 1088 г. Генрих вернул отлученному Хартвигу кафедру магдебург- ского архиепископа. Противники императора использовали это, как аргумент в пользу нелегитимности коронации Евпраксии, так как отлучение синода епископов с Хартвига снято еще не было. См.: Liber de unitate ecclesiae con- servanda // Monumenta Germaniae Historica. Libelli de lite (далее - MGH. Lbl). Hannoverae, 1892. T. II. P. 247-249. Хартвиг в 1088 г. выступил с войском против восставшего маркграфа Экберта, который незадолго до этого осаждал Кведлинбург, где находились сестра и невеста императора. См.: Krug P. Forschungen in der aеlteren Geschichte Russlands. S.-Peterburg, 1848. T. 2. S. 609.

^[6]     Основанный около 957 г. кельнский монастырь св. Пантелеимона пользовался особым расположением императрицы Феофано. См.: Groten M. K^ln // Lexikon des Mittelalters (далее - LexMA). Stuttgart; Weimar, 1999. Bd.

s. Sp. 1256-1257. О культе св. Пантелеимона на Руси и связях Рюриковичей с кельнским монастырем св. Пантелеимона в XI - XII вв. см.: Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки куль­турных, торговых, политических связей IX - XII веков. М., 2001. С. 585-616.

^[7] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна... С. 618.

^[8] Там же.

^[9]     О теоретических проблемах и границах этого подхода см.: Weh- ler H.-U. Zum Verhadtnis von Geschichtswissenschaft und Psychoanalyse // Ge- schichte und Psychoanalyse / Hrsg. von H.-U. Wehler. Frankfurt am Мат; Berlin; Wien, 1974. S. 7-26.

^[10]   Lorenz H. Bertha und Praxedis... S. 74.

^[11] См.: Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen zu Deutschland, Frank- reich und der roеmischen Kurie. Halle a S., 1911; Leib B. Rome, Kiev at Byzance a la fin du XI siecle. Paris, 1924; Шайтан М. Э. Германия и Киев в XI в. // Летопись занятий постоянной историко-археографической комиссии за 1926 год. Л., 1927. Вып. 1 (34). С. 3-26; Bloch R. Verwandtschaftliche Bezi­ehungen des sacchsischen Adels zum russischen Fucrstenhause im XI. Jahrhundert // Festschrift A. Brackmann. Weimar, 1931. S. 185-206; Hellmann M 1) Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen // Forschungen zur osteuropaеischen Ges- chichte. 1962. Bd. 8. S. 7-25; 2) Deutsche und Russen in der Epoche des Kiewer Reiches und der Teilfuеrstentuemer // Tausend Jahre Nachbarschaft. Russland und die Deutschen. Hrsg. von der Stiftung Ostdeutscher Kulturrat. M^nchen, 1988. S. 13-24; 3) Westeuropaеische Kontakte der Alten Rus’ // Millennium Russiae Christianae. Tausend Jahre Christliches Russland 988 - 1988 / Hrsg. von G. Birk- fellner. Kodn; Weimar; Wien, 1993. S. 81-94; Widera B. Die politischen Bezi­ehungen zwischen Byzanz, Deutschland und der Rus’ bis zur Mitte des 11. Jh. // Jahrbuch fur Geschichte der sozialistischen Laеnder Europas. 1976. Bd. 20. Nr. 2. S. 9-24; Назаренко А. В. 1) О династических связях сыновей Ярослава Муд­рого // Отечественная история. 1994. № 4-5. С. 181-194; 2) Древняя Русь ...

^[12]   Против восходящей еще к Я. Длугошу и В. Н. Татищеву гипотезы о том, что Евпраксия была дочерью брата Всеволода, Изяслава, говорят все известные нам факты. Тем не менее, Т. Эдигер все же считает ее возможной, см.: Ediger T. Russlands adteste Beziehungen... S. 62.

^[13] Annalista Saxo // MGH. SS. T. VI. P. 724.

^[14] Krug P. Forschungen in der adteren Geschichte Russlands. S. 609.

^[15] См. выше прим. 1, 3.

^[16] Bernoldi Chronicon // MGH. SS. Hannoverae, 1844. T. V. P. 458, 462.

^[17]   Ипатьевская летопись датой смерти называет 9 июля, в то время как в Лаврентьевской указано 10 июля.

^[18] О женитьбе Всеволода на внебрачной дочери византийского импера­

тора Константина IX Мономаха см.: Соловьев С. М. История России с древ­нейших времен. М., 1959. Кн. 1. Т. 1-2. С. 218; Розанов С. П. Евпраксия - Адельгейда Всеволодовна... С. 618; Handbuch der Geschichte Russlands. Stuttgart, 1981. Bd. 1. S. 427. (Далее - HGR). Автором соответствующего раз­дела в последнем издании является М. Хеллманн, который, однако, в другой работе пишет уже просто о некоей «византийской принцессе и близкой род­ственнице императора Константина IX Мономаха», см.: Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen. S. 23. О внебрачной дочери пишет также А. Поппэ, см.: Poppe A. Gertruda-Olislava (рукопись) (опубликовано:

Поппэ А. Гертруда-Олисава, русъская княгини: Пересмотр биографических данных // Именослов. Историческая семантика имени. М., 2007. Вып. 2. - прим. ред ). А. Каждан оспаривает это утверждение и пишет о том, что су­пругой Всеволода стала всего лишь племянница Константина. См.: Ka- zhdan A. Rus-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfth Centu­ries // Harvard Ukrainian Studies. 1988-89. Vol. 12-13. P. 414-429, здесь: P. 416­417. См. также: Tinnefeld F. Byzantinische auswaеrtige Heiratspolitik vom 9. zum 12. Jahrhundert.         und Wandel der Prinzipien und der praktischen

Ziele // Byzantinoslavica. 1993. Bd. 54. H. 1. S. 21-28.

^[19]   См., напр.: Большая советская энциклопедия. М., 1952. Т. 15. Стб. 375; Slownik Starozytnosci Slowianskich. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1970. T. 4. (Автор статьи - А. Поппэ); HGR. S. 427. (Автор - М. Хеллманн) и др.

^[20]   Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1961. Т. 1. С. 374: «Анна, княжна половецкая».

^[21]   Карамзин Н. М. История Государства Российского. СПб., 1834. Т. 2. С. 58, прим. 156.

^[22]   «Неистовая природа и отвага» половцев (Э. Доннерт) были переданы музыкальными средствами в знаменитых «Половецких плясках» А. Бороди­на.

^[23]   Landgraf W. Heinrich IV. Macht und Ohnmacht eines Kaisers. Berlin, 1991. S. 287, 288; Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 62. Последний пишет о «красоте» и «притягательности» Евпраксии. С. Фишер-Фабиан называет ее «страстной русской», см.: Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser. Triumph und Tragocdie der Herrscher des Mittelalters. Wien, 2005. S. 256.

^[24] Розанов С. П. Евпраксия - Адельгейда Всеволодовна. С. 626.

^[25]   Aus dem alten Russland. Epen, Chroniken und Geschichten / Hrsg. von S. A. Zenkovsky. M^nchen; Wien, 1968. S. 147.

^[26]   Нельзя исключать того, что третий брак Владимира Мономаха мог быть заключен не без влияния его мачехи или сводной сестры Евпраксии. Матримониальные связи были той частью политической жизни, в которой по традиции особенно ярко проявлялось именно женское влияние. См., напр.: Ruess H. Herren und Diener. Die soziale und politische Mentalitaet des russischen Adels 9.-17. Jahrhundert. Koeln; Weimar; Wien, 1994. S. 243.

^[27] См.: Ruess H. Das Reich von Kiev // HGR. S. 328-334.

^[28]   «Haec venit in istam regionem cum magna pompa, pretiosas vestes et gemmas camelis portantibus, divitiasque infinitas». См.: Chron. monasterii Rosen- feldensis seu Hassefeldensis / Hrsg. von J. Vogt // Monumenta inedita rerum Ger- manicarum praecipue Bremensium. Bremen, 1740. Bd. 1. S. 125.

^[29]   Однако отметим, что на пасху 986 г. польский герцог Мешко I в знак особого уважения преподнес королю Оттону II в подарок именно верблюда. См.: Thietmar von Merseburg Chronik / Neu uеbertragen und erlac^eR von Wer­ner Trillmich. Darmstadt, 1974. S. 125. В 956 г., когда к Оттону I прибыло мно­гочисленное посольство, в которое входили, в том числе, и сарацины, среди его даров также упоминаются верблюды, «animalis Saxonibus antea invisa». См.: Widukind von Korvei. Rerum gestarum Saxonicarum lib. III / Hrsg. von P. Hirsch und H. E. Lohmann. Hannover, 1935. S. 135.

^[30] Aus dem alten Russland ... S. 69.

^[31] Ibid. S. 41.

^[32] Ibid. S. 69.

^[33] Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. С. 138; Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). М., 1997. Т. 1. С. 217.

^[34]   Ее предполагаемый брак с братом императора Михаила VII, Констан­тином Дукой Старшим, не состоялся, так как жених насильственно был по­стрижен в монахи, см.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X - XIII вв. СПб., 1913. С. 159; Розанов С. П. Ев- праксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 623. Как уже говорилось, после смерти митрополита Иоанна II она должна была доставить из Константино­поля нового главу русской церкви. См.: Розанов С. П. Евпраксия-Адель- гейда Всеволодовна. С. 619.

^[35] Под 1093 г., см.: Ноеъск E. Die Kultur des Ostslaven. Wiesbaden, 1977.

S. 43.

^[36]   Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 620. После поражения от половцев Ростислав Всеволодович утонул, переправляясь через реку Стугну. Это случилось на глазах его брата Владимира Мономаха. По­следний пытался помочь родственнику, но сам чуть было не погиб в бурных водах реки. Воспоминания об этих событиях преследовали Мономаха до конца его дней. См.: Соловьев С. М. История России. Кн. 1. С. 375, 705-706.

^[37] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна... С. 619.

^[38]   Противоестественным русофоб Галлер считал не столько почти 20­летнюю разницу в возрасте супругов, которая и в его время еще не являлась такой уж редкостью среди буржуазии, сколько сам выбор Г енриха. См.: Hal­ler J. Das altdeutsche Kaisertum. Stuttgart, 1944. S. 91.

^[39] Knonau G. M. von. Jabb^^er des Deutschen Reiches. Bd. 4. S. 444; Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 78. Пример из новейшей историографии: Wahl R. Heinrich IV. Der Gang nach Canossa. Augsburg, 2000. S. 324.

^[40] См.: Соловьев С. М. История России. Кн. 1. С. 367.

^[41] Aus dem alten Russland ... S. 69.

^[42]   См. свидетельства летописи и Слова о полку Игореве о смерти Рости­слава: ПСРЛ. Т. 1. С. 220; Das Igorlied / Hrsg. von K. H. Meyer. Berlin, 1933. S. 21.

^[43]   Византийский император Роман II овдовел в возрасте 10 лет, при этом успев прожить 5 лет в браке! Английская принцесса Матильда стала супру­гой Генриха V, когда ей было 12 лет; о Берте, первой жене Генриха IV, ис­точники сообщают, что к моменту вступления в брак она была «adulta», зна­чит, тогда она была еще очень молодой. Ни одна из саксонских или салий- ских императриц не переступила к моменту свадьбы порога двадцатилетия. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 72-73, 74-77.

^[44] Ruess H. Herren und Diener. S. 249.

^[45] Weigand R. Ehe // LexMA. Bd. 3. Sp. 1624.

^[46]   Розанов С. П. Евпракси-Адельгейда Всеволодовна... С. 623. Нижней хронологической границей времени переезда можно считать 1078 г., когда Всеволод занял киевский стол. В западных источниках (напр., Саксонских анналах) Евпраксия называется дочерью «короля Руси», а так, конечно же, могли именовать лишь дочь киевского князя.

^[47]   Так было в случае с супругой Оттона II Феофано (ум. в 991 г.), первой и второй супругами Генриха III Гунхильдой (ум. в 1038 г.) и Агнес (ум. в 1077 г.), первой супругой Генриха IV Бертой (ум. в 1087 г.) и супругой Ген­риха V Матильдой. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 91.

^[48]   Ibid. S. 92. В окружении свиты из знатных особ прибыла в Венгрию и Анастасия Ярославна, будущая супруга короля Андрея I. См.: Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 157.

^[49] Как пишет о временах Ярослава Мудрого М. Хеллманн: «великий князь не только имел представление об общеевропейской политической си­туации, но и умел, зачастую успешно и ловко, соотносить с ней собственную политику». См.: Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen ... S. 23.

^[50]   Негативное отношение к западноевропейской церкви можно наблю­дать лишь значительное время спустя после раскола 1054 г. См.: Ibid. S. 9. По мнению А. Поппэ, лишь после захвата крестоносцами Константинополя в 1204 г. события 1054 г. на самом деле начали восприниматься как раскол. См.: Poppe A. Gertruda-Olislava. S. 1. Ср. также: Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 94.

^[51] В Любецком синодике она упомянута под именем Анастасии. В Ви­зантии ее звали, вероятно, Марией. См.: Poppe A. Gertruda-Olislava. S. 6, прим. 61.

^[52]   Тезис о том, что Ода была его второй (после Киликии) женой, и что его сыном именно от этого брака был Ярослав (Вартеслав), аргументирован (со ссылками и на живописное изображение семьи Святослава в знаменитом «Изборнике Святослава 1073 г.», и на предшествующую историографию, напр., труды Й. Л. Гебхарда, Г. Мейера фон Кнонау, Т. Шиманна) еще Т. Эдигером и с тех пор прочно вошел в научную литературу, повторяясь в ра­ботах С. П. Розанова, Р. Блох, А. В. Назаренко, А. Поппэ и др. См.: Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen. S. 45-48.

^[53] По мнению М. Хеллманна брак был заключен уже ок. 1043 г. См.: Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen ... S. 23. А. В. Назаренко считает, что более точной является датировка временем между 1070 и 1072 гг. См.: Назаренко А. В. О династических связях ... С. 185.

^[54] О Ярополке как о «rex Ruzorum» Саксонских Анналов см.: Ediger T.

Russlands adteste Beziehungen... S. 49-55; Braun F.                  Russland und die

Deutschen ... S. 686-689; Bloch R. Verwandtschaftliche Beziehungen des sacch- sischen Adels ... S. 196-200; Назаренко А. В. О династических связях ... С. 188; Poppe A. Gertruda-Olislava. S. 6.

^[55] Решительно выступил против подобного подхода М. Хеллманн. Он утверждает, что эти мотивы и побуждения едва ли уловимы в источниках. «Все, что мы можем сказать о династической политике, строится на ретро­спективной оценке фактов, содержащихся в западноевропейских и русских источниках». См.: Hellmann M. Die Heiratspoltik Jaroslavs des Weisen ... S. 12-13.

^[56]   Ярослав Мудрый вынашивал амбициозные планы относительно брака своей дочери и овдовевшего в 1038 г. императора Генриха III. Тот, однако, предпочел брак с Агнессой Пуату, так что отправленные с соответствующи­ми предложениями и богатыми дарами на Рождество 1042 г. в Гослар послы вынуждены были «опечаленными» вернуться домой. При этом уже в 1040 г. к императору в Альштедт были отправлены посланники с аналогичной мис­сией. См.: Lamperti Annales / Ed. O. Holder-Egger. Hannover; Leipzig, 1894. P. 58; Annalisto Saxo // MGH. SS. T. VI. P. 684. В 1043 г. старший сын Яро­слава, Изяслав (р. 1025 г.), женился на сестре польского герцога Казимира, которая по линии матери Риченцы приходилась правнучкой императору Оттону II.

^[57]   Истоки чего-то подобного можно наблюдать также в период высокого средневековья в Священной Римской империи, когда брак кого-либо из чле­нов императорской фамилии с представителем семейств менее могуществен­ных немецких князей воспринимался как мезальянс. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 72.

^[58]   Его племянниками были французский король Филипп I, польский герцог Владислав I, Олаф III норвежский и Шаламон венгерский. Последний был женат на сестре Генриха IV, Юдит. Невесткой Всеволоду приходилась Гита (Гида), дочь английского короля Гаральда (ум. в 1066 г.). Позже, через внучек, он установил родство с королевскими домами Швеции и Дании. См.: Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 143-144.

^[59] См.: Petke W. Stade // LexMA. Bd. 7. Sp. 2167-2168; Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. Genealogie, politische Stellung, Comitat und Allo- dialbesitz der saеchsischen Udonen. Stade, 1956. S. 202. Последний констатиру­ет наличие аллодиальных владений Штаденов в рамках всей саконской пле­менной земли.

^[60] Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. S. 199.

^[61] Ibid. S. 84.

^[62] Lamperti Annales. S. 70, 274. Лудер-Удон I был женат на Адельгейде Рейнфельденской, чей племянник Рудольф, в свою очередь, женился на сест­ре Генриха IV Матильде, то есть зять императора приходился племянником жене Лудера-Удона.

^[63]  Поддержку этого предположения см.:        Розанов С. П. Евпраксия-

Адельгейда Всеволодовна... С. 622-623; Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. S. 69. Опровержение его, хотя и безо всяких аргументов, см.:: Bloch R. Verwandtschaftliche Beziehungen des sacchsischen Adels ... S. 203.

^[64] Ср.: Albert von Staden [= Annales Stadenses] // MGH. SS. Hannoverae, 1861. Т. XVI. Р. 319-320.

^[65]  См., напр.:     Назаренко А. В. О династических связях ... С. 185;

Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen ... S. 21.

^[66]   Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. S. 60-64. Исследователь считает, что Ида была дочерью герцога Отто Швабского.

^[67] Ibid. S. 71.

^[68]   О том, что упомянутый Альбертом Штаденским Вартислав никто иной, как хорошо известный по древнерусским источникам младший сын Святослава, Ярослав, см.: Ibid. S. 49.

^[69]   В «Изборнике Святослава» он изображен как маленький мальчик ря­дом с четырьмя взрослыми братьями. См.: Schiemann T. Russland, Polen und Livland bis ins 17. Jahrhundert. Berlin, 1886. Bd. 1. S. 105. Его возвращение могло иметь место в середине восьмидесятых годов XI в.

^[70]   Литературу по данному вопросу см.: Ruess H. Das Reich von Kiev ... S. 338; Назаренко А. В. Древняя Русь ... С. 520-539.

^[71] Ediger T. Russlands adteste Beziehungen... S. 49-53; Bloch R. Ver- wandtschaftliche Beziehungen des sacchsischen Adels. S. 196-201. Удон II Штаден передал Гройчский Бургвард своему приемному сыну Випрехту II. См.: Petke W. Stade. Sp. 2168.

^[72] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 206-207.

^[73]   Матерью графа Оттона II (ум. в 1057 г.), сына маркграфа саксонской Северной марки Бернхарда II, по данным саксонской Всемирной хроники была родом «из Руси»: «des [Ottos] muder was van Ruzen». См.: MGH Deutsche Chroniken. Hannover, 1877. Bd. II. S. 199. В Саксонских анналах и у Ламперта Херсфельдского она названа «славянкой»: «matre sclavita». См.: Lampert von Hersfeld Annales. P. 71; Annalista Saxo. P. 692. Это, возможно, самое раннее упоминание о саксонско-восточнославянских брачных связях. Исходя из того, что и Всемирная хроника и Ламперт Херсфельдский называ­ют этот брак мезальянсом («matrimonio impari»), можно предположить, что супруга была родом из близлежащих славянских земель. Ср.: Bloch R. Ver- wandtschaftliche Beziehungen des saеchsischen Adels ... S. 188; Назарен­ко А. В. О династических связях. С. 189. Последний считает известие о происхождении матери Оттона II «из Руси» вполне достоверным.

^[74] Назаренко А. В. О династических связях ... С. 188-189.

^[75] О сложности и противоречивости отношений между Польшей и Ки­евской Русью этого периода, в которых династические союзы чередовались с военными столкновениями, см.: Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 154­155, 161, 162-163.

^[76]   Болеслав был женат на дочери Святослава, Вышеславе. См.: Ediger T. Russlands adteste Beziehungen... S. 39; Forssman J. Die Beziehungen al- trussischer Fucrstengeschlechter zu Westeuropa. Bern, 1970. Табл. XVIII; Trawkowski S. Boleslaw II // LexMA. Bd. 2. Sp. 364.

^[77] О возможных видах Ярополка на киевский стол, см.: Poppe A. Ger- truda-Olislava. S. 18-19. Противостояние князей достигло кульминации в 1085 г., когда Ярополк, будучи князем Владимира Волынского и Турова, был вы­нужден бежать в Польшу, спасаясь от Владимира Мономаха. Его мать и жена оказались в руках противников. См.: Соловьев С. М. История России. Кн. 1. С. 364.

^[78]   В связи с саксонским заговором против императора, Удон II Штаден был вынужден в 1075 г. отправить в заложники своего сына, будущего су­пруга Евпраксии. Генрих бежал из плена в 1076 г. Генрих IV, который во всем поддерживал Бременского архиепископа и ленного владетеля Штаде- нов, в первой половине восьмидесятых годов вновь способствовал тому, что Удон и Генрих Штаденские опять перешли на сторону врагов императора. См.: Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900-1144. S. 87.

^[79]   «Heinricus marchio de Stadhe ... defunctus est sine filiis ...». См.: Annal- ista Saxo. P. 724. Генрих принадлежит к числу саксонских правителей конца XI в., которых хронист называет «изменчивыми юнцами», «чьи отцы были более дельными» и составляли «более славное поколение». См.: Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. S. 32.

^[80] Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 58; Розанов С. П. Ев- праксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 625.

^[81]   Мирный договор был заключен в 1087 г. См.: Krug P. Forschungen in der aеlteren Geschichte Russlands. S. 614; Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 59.

^[82]   Он происходил из баварского рода минестериалов, состоял в при­дворной королевской капелле и в вопросе о реформе Церкви выступал на стороне имперского епископата, за что был отлучен папой Григорием VII и вместе с императором был вынужден совершить знаменитое паломничество на Каноссу. Он активно участвовал в избрании Виберта Равеннского антипа­пой (Климентом III) и, вероятно, лично присутствовал на римской коронации Генриха IV в 1084 г. В 1088 г., во время осады Гляйхена, он попал в плен к саксонцам. См.: Johanek P. Die Erzbischocfe von Hmburg-Bremen und ihre Kirche // Die Salier und das Reich. Sigmaringen, 1991. Bd. 2 / Hrsg. von S. Wein- furter. S. 79-112, особенно S. 102-105.

^[83]   Вопрос о сватовстве вообще не ставился в научной литературе. Б. Ви- дера считал, что Всеволод вовсе не имел никакого отношения к заключению этого союза, см.: Widera B. Die politischen Beziehungen zwischen Byzanz, Deutschland und der Rus’... S. 24. О том же писал и С. П. Розанов, см.: Роза­нов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 628.

^[84]   М. Хеллманн говорит о двух посольствах 1088/1089 гг., одном от им­ператора и другом от антипапы, см.: Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen. S. 24. При этом он ссылается на работу Р. Блох, в которой, од­нако, говорится всего лишь о том, что антипапа отправил к киевскому мит­рополиту «епископа» вместе с «посольством от Генриха IV к Всеволоду», которое «снарядили в 1088 - 1089 гг. в связи с браком императора и Праксе- дис». См.: Bloch R. Verwandtschaftliche Beziehungen des saеchsischen Adels. S. 205.

^[85]   Ср.: Holtzmann W. Studien zur Orientpolitik des Papsttums // Historische Vierteljahresschrift. 1924 - 1925. Bd. 22. S. 182.

^[86]   Интересное объяснение этим событиям предлагает М. Э. Шайтан: Г енрих IV готовил посольство к будущему тестю, Всеволоду, в Регенсбурге, одном из основных своих опорных пунктов. Оно же должно было передать киевскому митрополиту и послание от антипапы Климента III. Возглавили посольство «регенсбургские ирландцы» из монастыря св. Иакова, обители, которая в борьбе с Римом выступала на стороне императора и антипапы. Житие св. Мариана содержит упоминание о том, что некий Маврикий, муж искусный в дипломатических поручениях и дальних странствиях, совершил «глухими дорогами» путешествие в Киев, где был щедро одарен тамошним правителем и с огромным количеством ценных мехов вернулся в Регенсбург. Деньги, вырученные от продажи мехов, якобы пошли на новую кровлю для монастырских построек. Так как монастырь св. Иакова был построен и освя­щен ок. 1090 г., следовательно, миссия в Киев должна была непосредственно предшествовать этому событию. См.: Шайтан М. Э. Германия и Киев в XI в. С. 22.

^[87]   См.: Макарий. История русской церкви. СПб., 1889. Т. 2. С. 176-177. О Клименте III см.: Ziese J. Wibert von Ravenna: der Gegenpapst Clemens III. Stuttgart, 1982.

^[88] См.: «Иоанна, митрополита русскаго, нареченнаго пророком Христа, написавшаго правило церковное от св. книг вкратце, Иакову черноризцу». Нас интересует 13 пункт наставления: «И ож (и же) дщер благороднаго (бла- говернаго) князя даати за мужа на (во) ину страну, из служат опресноки и скверноядениа отметаютьс, не достойно есть (зело) и не (преподобно) зело». См.: Макарий. История... С. 354. Ср. также: Johanns des Metropoliten von Russland ... kurze kirchliche Regeln ... an den Moеnch Jakob // Goetz L. K. Kirchenrechtliche und kulturgeschichtliche Denkmaеler Altrusslands. Stuttgart, 1905. S. 138-139.

^[89] Ср.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. С. 148; Шайтан М. Э. Германия и Киев в XI в. С. 16;

Bloch R. Verwandtschaftliche Beziehungen des sacchsischen Adels... S. 206; Podskalsky G. Christentum und theologische Literatur in der Kiever Rus’ (988 - 1237). Murnchen, 1982. S. 320.

^[90] Cp.: Ruess H. Das Reich von Kiev. S. 330.

^[91] См.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. С. 221-280.

^[92] Там же. С. 314. Евфимия в 1113 г. была обвинена в супружеской не­верности, и вместе со своим новорожденным сыном вернулась на Русь. См.: Forssman J. Die Beziehungen altrussischer Fuеrstengeschlechter zu Westeuropa. S. 119-120. Сходство ее судьбы с судьбой ее тетки, Евпраксии, не может не поражать.

^[93]   Leib B. Rome, Kiev et Byzance... P. 178. Ср. также: Ediger T. Russlands adteste Beziehungen. S. 91-95.

^[94] Неизвестно, имела ли место официальная церемония перехода Ев- праксии в лоно римской церкви. В случае с ее теткой, французской короле­вой Анной, такой ритуал зафиксирован, но уже на значительно более поздней стадии ее брака. Факт этот может служить косвенным опровержением того, что православных княжон будто бы принуждали на Западе к принятию «ла­тинской веры». Аутентичные источники вообще ничего не сообщают нам о проблеме ритуалов в данном контексте. О Анне см.: Ediger T. Russlands adteste Beziehungen... S. 73. О насильственном принятии латинства: Мака­рий. История русской церкви. Т. 2. С. 255-256. Прим. 452.

^[95]   Fuhrmann H. Uberall ist Mittelalter. Von der Gegenwart einer ver- gangenen Zeit. M^nchen, 1996. S. 109.

^[96]   Ее надгробный камень с начала XII в. украшала надпись: «Человек же ничто, время его проходит подобно тени». («1st doch der Mensch gleich wie nichts, seine Zeit faehrt dahin wie ein Schatten»).

^[97]   О предшествующих событиях см.: Fuhrmann H. Ucberall ist Mit- telalter. S. 102-106.

^[98]   Аббатисами Кведлинбургского монастыря становились только прин­цессы королевской крови, статус которых был сравним со статусом импер­ских князей. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 150-154. Ср.: Althoff G. Gandersheim, Quedlinburg. Ottonische Frauenkloеster als Herrschafts- und Uеberlieferungszentrum // Fruеhmittelalterliche Studien. 1991. Bd. 25. S. 123­144.

^[99] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна... С. 626. Он ссылается на текст Анналов св. Дисибода под 1093 г.: «dilectio, qua prius eam dilexerat». См.: Annales Sancti Disibodi // MGH. SS. Т. XVII. Р. 14. Э. Вис утверждает, что «брак этот зиждился на основаниях сугубо плотского харак­тера». См.: Wies E. W. Kaiser Heinrich IV. Canossa und der Kampf um die Weltherrschaft. M^nchen, 1996. S. 210.

^[100]  Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 57.

^[101] См.: Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Leipzig, 1929. Bd. 3. S. 628; Lorenz H. Bertha und Praxedis... S. 63-64; Leib B. Rome, Kiev et Byzance... P. 165; Braun F. Russland und die Deutschen ... S. 689.

^[102] См.: Hucke R. G. Die Grafen von Stade 900 - 1144. S. 87.

^[103] См. выше, прим. 13.

^[104]  О том же см.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen. S. 44-45; Ро­занов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 626; Bloch R. Ver- wandtschaftliche Beziehungen des saеchsischen Adels. S. 204.

^[105]  Bloch R. Verwandtschaftliche Beziehungen des sacchsischen Adels ... S. 194, Anm. 3, 195. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 198-199.

^[106] Об этом см.: Albert von Staden. Р. 319.

^[107]  О богатых дарах, преподнесенных им императору Генриху IV см.: Lamperti Annales. Р. 202, 226. Кроме того, известно письмо папы Григория VII, в котором он призывает польского короля Болеслава II вернуть Изяславу отнятые у него сокровища. См.: Назаренко А. В. Древняя Русь. С. 535-537.

^[108] Розанов С. П.     Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 629. Г. Альтхофф предположил, что Евпраксия в данном случае выступила в роли саксонской заложницы, своеобразной «obses pacis». См.: Althoff G. Hein­rich IV. Darmstadt, 2006. S. 208, 216-219. Представляется, однако, что подоб­ное объяснение не учитывает всей полноты возможных мотивов. Вместе с тем, хотя источники и не содержат свидетельств в его пользу, полностью сбрасывать его со счетов мы не можем.

^[109] На константинопольском соборе 1089 г., где присутствовал и киев­ский митрополит, император Алексей I Комнин добился упоминания имени папы в ходе литургии. Это было значительным достижением Урбана II. Это также ослабило политическое значение брака Генриха и Евпраксии. См.: Hellmann M. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen... S. 24; Hussey J. M. Die byzantinische Welt. Stuttgart, 1958. S. 47. Уже в 1088 г. папскими легатами с византийского императора было снято церковное отлучение. В сентябре 1089 г. антипапа Климент III был изгнан из Рима.

^[110] Annalista Saxo. Р. 721.

^[111] Некоторые исследователи, со ссылкой на Саксонские анналы, счита­ют имя Адельгейда немецким переводом имени Евпраксия. См.: Ediger T. Russlands adteste Beziehungen... S. 58; Krug P. Forschungen in der adteren Geschichte Russlands. S. 601. По подсчетам М. Кирхнера имя Пракседис для обозначения Евпраксии встречается в источниках чаще, чем Адельгейда. См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 4. В римском календаре день св. Пракседис приходится на 21 июля, восточная Церковь отмечала день св. Ев­праксии 25 июля. См.: Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодов­на. С. 623-624. Святая, вступившаяся за преследуемых христиан, описыва­ется в церковной литературе как юная девушка, принявшая мученическую кончину во времена ранней Римской империи.

^[112]  Шведка Ингигерд, супруга Ярослава Мудрого, стала на Руси Ириной, полячка Гертруда, жена Изяслава Ярославича, превратилась в Олиславу, вто­рая супруга Всеволода Ярославича, половчанка, стала называться Анной, Кунигунда, жена Ярополка Изяславича, Ириной, Анастасия Ярославна, су­пруга венгерского короля Андрея, Агмондой, датчанка Гунхильда, супруга императора Генриха III, Кунигундой. О проблеме в целом см.: Thoma G. Namensaеnderungen in Herrscherfamilien des mittelalterlichen Europa. Kallm^^, 1985. (= M^nchener Historische Studien. Abt. Mittelalterliche Ges­chichte, Bd. 3).

^[113] Ibid. S. 195; Schieffer T. Adelheid // LexMA. Bd. 1. Sp. 146.

^[114] Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 12-19.

^[115]  О том, что Евпраксия приняла свое новое имя в знак благодарности к аббатисе Адельгейде II, которая была старше ее почти на 20 лет, см.: Jaesch- ke K.-U. Notwendige Gefachrtinnen. Kocniginnen der Salierzeit als Herscherin- nen und Ehefrauen im r^mis^-de^^^en Reich des 11. und beginnenden 12. Jahrhunderts. Saarbruеcken, 1991. S. 152.

^[116]  Мать первой супруги Генриха, Берты, также звали Адельгейдой. Она была дочерью Туринского маркграфа Ольдериха-Манфреда II и вплоть до своей смерти в 1091 г. обладала всей полнотой власти над территорией марк­графства. См.: Ibid. S. 153.

^[117] Ibid. S. 155.

^[118]  Knonau M. von. Jahrbuccher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 257. Anm. 18; Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна.. С. 628.

^[119]  Адельгейда, супруга Оттона Великого, была императрицей и ре­гентшей в 946 - 999 гг., Феофано, супруга Оттона II, в 972 - 990 гг. Обе они были значительными фигурами на политической сцене, и от их имени выда­вались многочисленные пожалования. Ср.: Kirchner M. Die deutschen Kaiser- innen... S. 12-22.

^[120] Ср.: Knonau M. von. Ja^'b^cher des Deutschen Reiches. Bd. 4. S. 333.

^[121]  Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi // MGH. Ldl. Т. III. Р. 324.

^[122]  Lorenz H. Bertha und Praxedis... S. 70: «более обычного исполненное подлых обвинений».

^[123]  «Dum geritur bellum, ruit unus filius eius, de quo rex late doluit, misitque cadaver Veronam, pulchrum fabricator eique sepulchrum». См.: Donizonis Vita Mathildis // MGH. SS. Т. XII. Р. 392. Г. Лоренц на основании слова «ruit», а также того, что смерть эта упомянута в контексте описания военных дей­ствий считает невозможным, чтобы речь здесь шла о маленьком ребенке. См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 67.

^[124] См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 45, прим. 8. Бастар­

дом от одной из «добрачных» связей Генриха считает этого умершего в 1092 г. ребенка Г. Телленбах, см.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. // Tellenbach G. Ausgewachlte Abhandlungen und Aufsadze. Stuttgart, 1996. Bd. 5. S. 115. Т. Струве полагает, что это тот самый сын императора, который под 1080 г. упоминается как одержавший победу над войсками Матильды Тосканской при Вольте, см.:               Struve T. War Heinrich IV. ein W^stling?

Szenen einer Ehe am salischen Hofe // Scientia veritatis. Festschrift fur Hubert Mordek zum 65. Geburtstag / Hrsg. von Oliver M^nsch und Thomas Zotz. Ost- fildern, 2004. S. 276. М. Э. Шайтан пишет о «физической бесплодности бра­ка», которая и могла стать причиной ненависти Генриха к его супруге, см.: Шайтан М. Э. Германия и Киев ... С. 18.

^[125]  Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 59; Розанов С. П. Ев­праксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 631; Hellmann M. Westeuropaеische Kontakte der Alten Rus’. S. 93.

^[126]  Knonau G. M. von. Jahrbuccher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 423. О том же, см.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 68, 72-73; Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 552; Braun F. Russland und die Deutschen ... S. 689; Jaschke K.-U. Notwendige Gefachttinnen... S. 155; Nitschke A. Adelheid // Neue Deutsche Biographie. Berlin, 1953. Bd. 1. S. 58.

^[127]  Annales Sancti Disibodi // MGH. SS. Т. XVII. Р. 14. О том же, см.: Al­bert von Stade // MGH. SS. Т. XVI. Р. 316-317. Русский перевод цитируется по: Древняя Русь ... С. 374-375.

^[128] Излишне упрощенный подход к сведениям источников можно найти в новейшем русском исследовании, где говорится о том, что Евпраксия была взята под стражу из-за ссоры между Г енрихом и его сыном, который якобы вступился за честь приемной матери, см.: Коган В. М., Домбровский- Шалагин В. И. Князь Рюрик и его потомки. Историко-генеалогический свод. СПб., 2004. С. 415. О том же, см.: Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 165. Вместе с тем результатом перехода на сторону врагов Г енриха для Конрада, хорошо знавшего итальянские политические условия, стали приобретение титула короля Италии и даже некоторые виды на императорскую корону. В 1095 г. он женился на дочери сицилийского графа Рожера I. Не столь враж­дебно, как его отец, относился он и к идее церковной реформы. Возможно, причины этого заключались в том, что Конрад хорошо разобрался в поддер­живающей симонию Ломбардии, где оказался под покровительством милан­ского архиепископа Федальда.

^[129]  Г. Лоренц категорически отвергает подобную связь, ссылаясь на не­достоверность источников. См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 72.

^[130] Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 257.

^[131] Cp.: Einhart (Heinrich Class). Deutsche Geschichte. Leipzig, 1919. S. 41.

^[132] « ... в высшей степени прохладные отношения с матерью, равно как и смертельная вражда со второй супругой и двумя сыновьями вынуждают поставить вопрос о характере Генриха». См.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. S. 17.

^[133]  Cp.: Hampe K. Herrschergestalten des Deutschen Mittelalters. Leipzig, 1928. S. 165-166.

^[134] См. прим. 35.

^[135]  Annales Stadenses // MGH. SS. Т. XVI. Р. 316. В духе своей «теории заложницы» Г. Альтхофф интерпретирует все произошедшее, как «предание заложницы позору». См.: Althoff G. Heinrich IV. S. 216.

^[136]  Цит. по: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 74. Г. Лоренц, однако, считает, что этот мотив был лишь уловкой для отвода глаз.

^[137] Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 26.

^[138] См., напр.: Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 256.

^[139] Об этом, см.: Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 630.

^[140] Ср.: Mueller D. Geschichte des deutschen Volkes. Berlin, 1878. S. 99; Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 256.

^[141] Donizonis. Vita Mathildis. Р. 394.

^[142] Ibid. «Hanc rem reginae missi referent comitissae».

^[143] Bernoldi Chronicon // MGH. SS. Т. V. Р. 457.

^[144]  Ibid. Р. 458. «Querimonia Praxedis reginae ad Constantiensem sinodum pervenit».

^[145]  Ibid. Р. 457-458, 462; Deusdedit. Libellus contra invasores et symoniacos et reliquos schismaticos // MGH. Ldl. Т. II. Р. 330; Herrand von Halberstadt. Epistola de causa Henrici regis // Ibid. Р. 288; Annales Sancti Disibodi. Р. 14 (под 1093 г.); Albert von Stade. Р. 316 (под 1093 г.); Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324; Donizonis. Vita Mathildis. S. 394; Annalista Saxo. Р. 732.

^[146]  Bernoldi Chronicon. Р. 458: «omnesque catholicos ad compassionem tan- tarum iniuriarium sibi conciliaret».

^[147] Herrand von Halberstadt. Epistola ... Р. 288 (письмо епископу Валра- мусу Наумбургскому): «[u]xorem propiam scelere omnibus seculis mundi inaudi- to lupanar facere». См. также: Annales Sancti Disibodi. Р. 14: «concessit, ut ple- rique vim ei inferrent».

^[148] Albert von Stade. Р. 316.

^[149]  Donizonis. Vita Mathildis. Р. 394: «[E]ius flagitium prorsus sua caepit spernere coniunx, quod taceat metrum, nimis hinc ne degeneretur».

^[150]  Ср.: Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 661.

^[151] См.: Boshof E. Heinrich IV. Herrscher an einer Zeitenwende. Goettin­gen; Zucrich, 1990. S. 106.

^[152] Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser. S. 256.

^[153] Haller J. Das altdeutsche Kaisertum. S. 91: «лишь клеветник мог вы­ступать подобным образом». Отметим, однако, что Г. Альтхофф замечает: «решительность, с которой Евпраксию объявляют лгуньей, не имеет под со­бой никаких реальных аргументов». См.: Althoff G. Heinrich IV. S. 216.

^[154] См.: Nitschke A. Adelheid // Propy^en Weltgeschichte. Berlin; Frank­furt; Wien, 1963. Bd. 5. S. 384; Schieffer T. Adelheid. Sp. 146.

^[155] Wahl R. Heinrich IV ... S. 324. «Морализаторское» по отношению к Евпраксии течение в историографии безусловно связано с прокайзеровскими, русофобскими и патрирхальными настроениями в Германии конца XIX - начала XX вв. Что касается русофобии, особенно ярким примером может служить пьеса Э. фон Вильденбруха (1845 - 1909 гг.) «Генрих и род Генри­ха» (1897 г.), в пятом акте которой сын императора, Генрих, так обращается к своей приемной матери: «О, ты, прокравшаяся в имперскую семью Герма­нии! Некоролевская душа на королевском месте!».

^[156] См., напр.: Knonau M. von. Jahrbuеcher des Deutschen Reiches. Bd. 4. S. 425, прим. 12; Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 60; Forssman J. Die Beziehungen altrussischer Fuеrstengeschlechter zu Westeuropa. S. 56.

^[157] Эту точку зрения находим уже в работе: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 46.

^[158]  Annales Sancti Disibodi. Р. 14; См. также: Annales Stadenses. Р. 317: «Regina. venit. ad papam Urbanum, cui suam calamitatem lamentabiliter expo- suit. Papa vero, tam horrendi criminis accusatione permotus, denuo imperatorem excommunicavit».

^[159]  Annalista Saxo. Р. 732: «multaque nefanda in illum ad aures totius sinodi testificante». Ср.: Bernoldi Chronicon. Р. 462: «super maritum suum ... domno Apostolico et sanctae sinodo conquesta est de inauditis fornicationum spurciciis, quas apud maritum passa est».

^[160]  Ibid: «Cuius querimoniam domnus papa cum sancta sinodo satis miseri- corditer suscepit, eo quod ipsam tantas spurcicias non tam commisisse, quam in- vitam pertulisse, pro certo cognoverit. Unde et de penitentia, pro huiusmodi flagi- ciis iniungenda, illam clementer absolvit, quae et peccatum suum sponte et publice confiteri non erubuit». Выражение «non erubuit» переводилось некоторыми историками в смысле «без стыда», и, будучи вырванным из контекста, при­обретало негативное по отношению к Евпраксии значение, см, напр.: Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 661. Г. Ло­ренц также считал, что с помощью этой оговорки Бернольд явно пытался выразить «свое возмущение поведением бесстыжей бабы». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 77, прим. 1. Это предположение, впрочем, полно­стью противоречит, как самому тексту хроники, так и позиции ее автора, бывшего убежденным сторонником церковной реформы и противником Г ен- рихаIV.

^[161]  Ср., напр.: Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324.

^[162]  Как пишет Г. Лоренц: «Этими неслыханными обвинениями, направ­ленными против собственного супруга, Пракседис вручила церковной партии орудие для его полного морального уничтожения». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis. S. 71.

^[163] Ср.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. S. 115.

^[164]  Annales Altahenses maiores / Еd. Edmund Frhr. v. Oefele. Hannover, 1891. S. 78. (MGH. SS rer. Germ. Bd. 4).

^[165] Lamperti Annales. Р. 151-152 (под 1073 г.), Р. 247 (под 1075 г.). Это требование было предъявлено в г. Госларе. Позже, 24 августа и 20 октября подобные же ультиматумы были озвучены в Корбее на собрании, созванном архиепископом майнцским, и в Герстунгене. См.: Krug P. Forschungen in der adteren Geschichte Russlands. T. 2. S. 587.

^[166]  Под давлением папского посланника Дамиани и немецких князей, 19 летний Генрих, нехотя, был вынужден уступить: «Если это ваше твердо установленное и непреклонное решение, я по собственному принуждению хочу носить этот груз, коий сбросить мне не позволено, и нести так исправно, как только смогу». Цит. по: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 40.

^[167] Г. Лоренц пишет: «Как супруг, он относился к ней со всей возмож­ной любовью и уважением». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 56.

^[168] Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 42-43.

^[169] Как пишет Н. Элиас: «На ранней стадии внебрачные связи ..., ка­жется, воспринимаются в среде мирян более или менее само собой разумею­щимися». См.: Elias N. №ber den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Untersuchungen. Frankfurt am Mаin, 1988. Bd.1: Wandlungen des Verhaltens in den weltlichen Oberschichten des Abendlandes. S. 251. О про­блеме в целом, см.: Duby G. Die Frau ohne Stimme. Liebe und Ehe im Mit- telalter. Berlin, 1989.

^[170] Vita Henrici IV. Imperatoris, ed. Wilhelm Eberhard // MGH. SS rer. Germ. Hannover, 1899. [Bd. 59.] S. 43.

^[171]  Bruno. De bello Saxonico / Ed. H.-E. Lohmann. Leipzig, 1937. S. 9, 16, 18. (MGH. Deutsches Mittelalter. Bd. 2).

^[172]  Ibid. S. 17. В несколько измененной форме этот же анекдот находим и в Пьольдерских анналах, где, однако, он отнесен к 90-м гг. XI в. и связан с Евпраксией, ошибочно названной здесь Агнессой. См.: Annales Palidenses // MGH. SS. Т. XVI. Р. 71. (под 1092 г.).

^[173] Некоторые исследователи относят это сообщение Бруно, автора «О саксонской войне», которое встречается также под 1092 г. и в Пьольдерских анналах, ко времени второго брака Генриха, см.: Knonau G. M. von. Jahr- b^cher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 542, прим. 3.

^[174] Bruno. De bello Saxonico. Р. 18; Lamperti Annales. Р. 162 (под 1073 г.).

^[175] Ср.: Annalista Saxo. Р. 696 (под 1068 г.).

^[176] Manegoldi ad Gebehardum liber c. 29 / Ed. Kuno Francke // MGH. Ldl. Т. 1. Hannover, 1981. Р. 363. С другой стороны, Видо Феррарский, приверже­нец антипапы Климента III, пишет о том, что свидетельства общения Генри­ха с «pueri venusti» не могут считаться в достаточной степени обоснованны­ми. См.: De scismate Hildebrandi I 3 / Ed. Roger Wilmans, Ernst D^mmler // MGH. Ldl. Т. 1. Hannover, 1981. Р. 536.

^[177] MGH. SS. Т. XVI. Р. 70 («fuerat perversus»).

^[178] Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324; C. Baro- nii Annales ecclesiastici. Paris, 1887. T. XII. Р. 609; Helmold von Bosau. Slawenchronik. Neu ucbertr. und erlacutert von Heinz Stoob mit einem Nachtrag von Volker Scior. Darmstadt, 1990. S. 123: «и так, как то заведено у нико­лаитов, он превратил свою супругу в публичную девку, принуждая ее удо­влетворять похоть других мужчин». Именно на соборе в Пьяченце оконча­тельно была осуждена ересь николаитов, а на антипапу Климента III, как на якобы ее лидера, наложено церковное отлучение. Ср.: Knonau G. M. von. Ja^b^^er des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 444. Связь этого решения сино­да с декларируемым источниками невольным участием Евпраксии в обрядах секты не может не бросаться в глаза.

^[179]  См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 12-13; Knonau G. M. von. Ja^'b^cher des Deutschen Reiches unter Heinrich IV. und Heinrich V. Leipzig, 1890. Bd. 1. S. 612-613, прим. 14; Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. S. 1113; Struve T. 1) War Heinrich IV. ein W^stling? S. 287; 2) Heinrich IV. in der historischen Tradition des 19. und 20. Jahrhunderts // Matildi di Canossa nelle culture europee del secondo millenio / Hrsg. von Paolo Golinelli. Bologna, 1999. S. 255-265.

^[180] Struve T. War Heinrich IV. ein Wucstling? S. 282, 284.

^[181]  Die Briefe des Abtes Walo von St. Arnulf von Metz, ed. Bernard Schudte. Hannover, 1995. Nr. 8. S. 81 (MGH. Studien und Texte. Bd. 10).

^[182] Vita Henrici IV. Imperatoris. P. 43.

^[183] Widera B. Die politischen Beziehungen zwischen Byzanz, Deutschland und der Rus’ ... S. 24; Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 77; Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда... С. 637; Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 46.

^[184] Ediger T. Russlands adteste Beziehungen ... S. 60; Braun F. Russland und die Deutschen ... S. 690; Knonau G. M. von. Jahrbuccher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 444. Категорически против такой аргументации, см.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 46.

^[185] Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. S. 661-662.

^[186]  Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна... С. 641; Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 46.

^[187] Donizonis Vita Mathildis. Р. 394.

^[188] Annalista Saxo. Р. 728.

^[189] Annales Corbeienses // MGH. SS. Т. III. Р. 7. («divortium»).

^[190] См.: Weimar P. Ehe // LexMA. Bd. 3. Sp. 1622-1623.

^[191] См., напр.: Braun F. Russland und die Deutschen. S. 690.

^[192] См.: Hellmann M. Deutsche und Russen... S. 21.

^[193] Ср.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen. S. 156, 158.

^[194] См.: Zapp H. Bann // LexMA. Bd. 1. Sp. 1416, 1417. Хотя запрет на общение между отлученным и членами паствы и не распространялся на его семью (см.: Barion H. Exkommunikation // Die Religion in Geschichte und Gegenwart. Handwocrterbuch &ег Theologie und Religionswissenschaft. Tuebingen, 1958. Bd. 2. Sp. 829), однако, это все же не исключало возможно­сти применения данного запрета к тому или другому члену семьи. За кон­сультацию по этому вопросу благодарю д-ра Вальтера Мерсмана (Штайн- хаген, Вестфалия).

^[195] Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. S. 633.

^[196] Knonau G. M. von. Ja^'b^cher des Deutschen Reiches... Bd. 4. S. 423; Boshof Е. Heinrich IV.... S. 105.

^[197] Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. S. 324. Доста­точно спекулятивную, хотя и базирующуюся на истории международных отношений конца XI в., трактовку этих событий предложил М. Хеллман. Он считал, что разрыв отношений между Евпраксией и Генрихом произошел вследствие интриг византийской дипломатии. Чтобы разрушить планы кре­стового похода, подготавливаемого в Пьяченце и невыгодного императору Алексею I, Константинополь решил внести разлад в ряды западных союзни­ков. Правивший тогда в Киеве Святополк поддерживал тесные связи с Ви­зантией, а у Евпраксии, в свою очередь, были связи с Киевом. См.: Hell- mannM. Die Heiratspolitik Jaroslavs des Weisen. S. 25. Развивая эту теорию, Хеллман пишет о том, что «злые слухи относительно личности Евпраксии и ее разрыва с императором» не могут ни коим образом считаться достоверны­ми. См.: Hellmann M. Westeuropaеische Kontakte der Alten Rus’. S. 93. Не вда­ваясь детально в хитросплетения этой концепции, - Евпраксия должна была пожертвовать своим статусом императрицы ради более или менее абстракт­ных целей византийской дипломатии, да к тому же еще и использовать в качестве предлога небылицы о личных унижениях, - отметим лишь, что ис­точники не дают нам никаких оснований предполагать столь запутанные дипломатические интриги в отношениях между Византией, Киевом и салий- ским королевским двором, сходящиеся в судьбе Евпраксии.

^[198] Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. S. 324.

^[199] См.: Соловьев С. М. История России. Кн. 1. С. 390, 400, 401.

^[200] Regesta historiae Brandenburgensis. Berlin, 1836. Bd. 1. S. 119.

^[201] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда. С. 643.

^[202] KirchnerM. Die deutschen Kaiserinnen... S. 111.

^[203]  Т. Эдигер считает «странным», что Евпраксия «только в 1106 г. ушла в монастырь. Невозможно, чтобы она ... так долго ждала для этого смерти императора». См.: Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen ... S. 61. Но имен­но так и обстояло дело.

^[204]  Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. S. 324: «reliquum vitae tempus in sancta viduitate peregit». См. также прим. 206.

^[205] ПСРЛ. Т. I. Стб. 281.

^[206] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда. С. 646.

^[207] См.: Былины / Под ред. В. Я. Проппа и В. Н. Путилова. М., 1958; Ти- хонравовН. С. Апокрифические сказания. СПб., 1894.

^[208]  Annales Sancti Disibodi. S. 14: «ingressa monasterium facta est abbatis- sa»; Albert von Stade. S. 317: «monasterio se mancipavit et facta est tandem abba- tissa».

^[209] Т. Эдигер считает эти упоминания о статусе настоятельницы «вы­думкой врагов Генриха». См.: Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen ... S. 690. С. П. Розанов также считает их «невероятными», хотя никак и не аргу­ментирует свою точку зрения. См.: Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда. С. 645.

^[210]  Die Nestorchronik. Eingel. und kommentiert von Dmitrij Tschizewskij. Wiesbaden, 1969. S. 273.

^[211] День смерти в летописи указан также и для сестер Евпраксии Екате­рины (11 июля 1108 г.) и Янки (3 ноября 1113 г.).

^[212] См.: Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда. С. 645. Особо следует от­метить дочь Ярополка Изяславича, Анастасию (ум. в 1159 г.), бывшую вкладчицей женского Печерского монастыря и там же и похороненную. См.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Ру­си... С. 226.

^[213] KirchnerM. Die deutschen Kaiserinnen... S. 138.

^[214] Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киев­ской Руси. С. 314.

^[215] Там же. С. 280.

^[216] Poppe A. Nikifor // LexMA. Bd. 6. Sp. 1162.

^[217]  Необычно обстоятельная информация о захоронении Евпраксии явно указывает на то, что ее память поминалась в монастыре. Следовательно,

княжна, бывшая супругой германского императора, после смерти вновь пол­ностью оказалась интегрированной в состав киевской правящей династии. Относительно практики поминания см.: Steindorff L. Memoria in Altrussland. Untersuchungen zu den Formen christlicher Totensorge. Stuttgart, 1994.

^[218] См.: Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети XIII вв. СПб., 2003. С. 497.

^[219] Там же. С. 499.

^[220]  Формула consors regni употребляется в источниках после 962 г. (впервые - применительно ко второй жене Оттона I, Адельгейде). С 1075 г. число документов с этим определением сокращается. См.: Wensky M. Frau // Lex MA. Bd. 4. Sp. 862-863.

^[221]  См., напр.: SeibtF. Glanz und Elend des Mittelalters. Eine endliche Ges- chichte. Berlin, 1987. S. 379.

^[222] Haller J. Das altdeutsche Kaisertum. S. 91.

^[223] Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 41.

^[224] Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда. С. 629.